Пока бьется сердце

Много вариантов было перебрано и обсуждено, прежде чем мы нашли наивыгоднейшую эволюцию самолета и оружия, при которой танк будет находиться наиболее продолжительное время под обстрелом. Затем разработали комбинированную систему пушечного и бомбардировочного вооружения, действовавшую по заранее устанавливаемой программе.

Когда решение нас удовлетворило, мы подготовили макет, пригласили директора завода и попросили его высказать свое мнение. Михаил Сергеевич всегда охотно откликался на такие просьбы. Самым тщательным образом он осмотрел макет, дотошно изучил чертежи и схемы.

- Идея интересна. Такой еще не было, - сделал он вывод.

- Вся беда в том, что наша конструкция пока не может быть эффективно использована ни на одном самолете, - с горечью признался я. - Придется прорабатывать схему нового самолета.

Посоветовавшись с директором, мы решили государственные испытания этой системы проводить на одном из существующих самолетов, приспособив его для нашей цели, и параллельно прорабатывать схему нового самолета, специально предназначенного для нашего устройства.

Наша конструкция успешно выдержала госиспытания. А когда были завершены расчеты и выполнена общая конструктивная схема самолета, мы послали все материалы в Научно-технический совет авиапромышленности. Пока там рассматривали это предложение, директор завода пригласил Народного комиссара авиационной промышленности Алексея Ивановича Шахурина посмотреть макет самолета с нашей установкой.

Заключение наркома было лаконичным:

- Вы меня покорили, - сказал он.

Шахурин уехал, обещав доложить о нашем проекте в правительстве…

* * *

Прошло много дней, но никаких сигналов от Наркома авиапромышленности Шахурина не поступало. Мы с Иваном Васильевичем были заняты по горло: на заводе шел серийный выпуск наших турелей. [122]

В памятный вечер 17 марта 1941 года оба находились в цехе, когда туда прибежал запыхавшийся комендант:

- Вас ищет директор завода, просит немедленно зайти, - выпалил он, не переводя дыхания.

Мы поспешили на вызов. Михаил Сергеевич Жезлов сообщил, что нас срочно вызывают в Кремль.

Сборы были недолги, и вскоре машина довезла нас до Спасских ворот Кремля.

Было около десяти вечера, когда мы вошли в бюро пропусков. Быстро покончив с необходимыми формальностями, мы вместе с сопровождающим вошли на территорию Кремля. Кабинет Сталина находился в северном углу трехэтажного треугольного здания, расположенного недалеко от Никольских ворот. В вестибюле еще раз проверили пропуска, мы разделись и зашагали по длинному коридору. Сначала нас проводили в кабинет секретаря И. В. Сталина - Поскребышева.

- Подождите, пока над дверью загорится лампочка. Входить можно только тогда, - предупредил он.

Мы с Веневидовым, волнуясь, вошли в кабинет. В комнате кроме Сталина находились К. Е. Ворошилов, А. И. Микоян, С. М. Буденный, С. К. Тимошенко, представители ВВС и авиапромышленности СССР. Был здесь и Нарком авиапромышленности А. И. Шахурин, ободряюще посматривавший на нас.

Сталин бесшумно ходил взад-вперед по комнате. Он был в сером кителе и брюках и против обыкновения курил не трубку, а папиросу. Говорил негромко, не торопясь, с сильным акцентом. И оказался вблизи совсем невысокого роста.

- Докладывайте, - коротко сказал он.

Мне показалось, что он предлагает разложить чертеж на полу и я, нагнувшись, стал разворачивать лист.

- Не здесь, - поправил меня Сталин и показал рукой на специальные зажимы.

Мы стали докладывать свой проект. Сталин очень внимательно слушал и задавал нам поочередно вопросы, которые показывали, что он хорошо понимает суть дела. Особое внимание он обращал на защиту пилота и предлагал за счет сокращения дальности полета увеличить толщину [123] броневой защиты. Разговаривая, он делал пометки красным карандашом на соответствующем чертеже.

Тон разговора не был безапелляционным. Сталин высказывал, как он сам подчеркивал, свои пожелания.

Надо сказать, он очень четко и правильно сформулировал сущность, цели и возможности нашего проекта. После того как Сталин высказал свою точку зрения и отметил положительные стороны нашей работы, он предложил присутствующим высказаться.

Особых замечаний не последовало. После обсуждения было единогласно решено выделить средства на постройку самолета. Мы тут же достали список с фамилиями конструкторов, которых желательно было привлечь к работе, и попросили Сталина написать свою резолюцию.

- А вы говорили с руководителями предприятий, где работают эти товарищи? - поинтересовался он.

- Да, но получили отказ… Но если вы, товарищ Сталин, дадите свое согласие, то этих людей отпустят.

- Так нельзя, - сказал Сталин. Наверное, эти люди выполняют правительственные задания, и перевод их без согласия руководителей может сорвать работу.

- Что же нам делать?

- Поговорите еще раз с руководителями о переводе к вам конструкторов, - предложил Сталин.

На этом наша беседа закончилась. Когда мы вышли из Кремля, было далеко за полночь.