Пока бьётся сердце

– Все прекрасно, – улыбаюсь я, искренне так считая. Еще год назад я принимала это как должное – свежий воздух, рябь на озере, травинки между пальцами ног, дешевая еда навынос. Я бы все отдала, чтобы испытать хотя бы что-то одно из этого.

Я смотрю на темную воду, обнимая себя руками, когда налетает ветерок.

– Пенни за твои мысли? – спрашивает Дин, вытирая руки о джинсы.

Я поворачиваюсь к нему, часто моргая от воспоминаний.

– На этот раз у тебя есть пенни?

– Нет.

– Нечестная сделка, – говорю я, криво ухмыляясь. – Тогда мысль за мысль. Или признание за признание…

Дин откидывается назад, опираясь на ладони, его кожаное пальто распахивается и спадает по бокам. Он пронзает меня взглядом, в котором в лунном свете пляшут бесенята.

– В прошлый раз я нарвался на всевозможные неприятности.

– Ах, да, – соглашаюсь я, притворяясь, что с трудом вспоминаю, хотя его признание никогда не выходило у меня из головы. – Ты влюбился в меня, когда я вошла в класс мистера Адилмана, и выглядела как олень в свете фар, одетая в отвратительный фиолетовый блейзер, который я, вероятно, сожгла. – Я сужаю глаза. – Тогда ты показал свою любовь, спрятав тарантула Терренса в моей спортивной обуви.

– Черт. – Дин не может сдержать смех. – Каким же идиотом я был, Кора. Мне очень жаль.

– Да, что ж, но чувствую, что достойно тебе отвечала, – вздыхаю я, ложась. Волосы разметались по траве.

– Это точно. Я не уверен, что доставляло мне больше удовольствия – разыгрывать тебя или предвкушать твое возмездие. – Дин тоже откидывается назад, растягиваясь рядом со мной и поворачивая голову, чтобы посмотреть мне в глаза. Мы смотрим друг на друга, выражение его лица нежное и задумчивое. – Ты первая.

– Ладно… – Я отвожу глаза, перекатывая тонкую пуговицу на пальто между большим и указательным пальцами. Мое сердцебиение учащается, когда я снова встречаюсь с Дином взглядом и тихо шепчу: – Я больше ни с кем не была.

Дин изучает меня, не мигая, и отвечает:

– Я тоже.

У меня от удивления брови ползут на лоб. Я была уверена, что он где-то там наслаждается холостяцкой жизнью.

– Серьезно?

– Конечно, серьезно, – отвечает он, а затем перекатывается на бок и полностью поворачивается ко мне лицом, подпирая голову рукой. – Мне совершенно плевать на других женщин.

– Ох. – Я сглатываю и поднимаю взгляд на звездное небо. Охватившее меня облегчение отрицать невозможно, хотя официально мы никогда не были вместе. Дин имел полное право встречаться и спать с другими. Мы оба могли.

Но оба не стали.

Дин продолжает, ложась на спину и сцепляя руки за головой:

– Сегодня я видел Рида. Он сказал, что хочет поговорить со мной о чем-то личном. И боялся, что это может меня разозлить.

Я точно знаю, о чем хотел поговорить Рид, но даю Дину закончить.

– Он сказал мне, что начал встречаться с Мэнди еще в мае. Все довольно серьезно. Их отношения развиваются стремительно, и он подумывает о том, чтобы сделать ей предложение, но сначала хочет получить мое благословение.

О боже… предложение? Я знала, что они встречаются и что Мэнди была на седьмом небе от счастья, но понятия не имела, насколько у них все серьезно. Прошло всего шесть месяцев – а Дину потребовалось четырнадцать лет, чтобы предложить Мэнди выйти за него замуж. Они даже никогда не съезжались вместе жить.

Я не могу не задаться вопросом, можно ли это уже расценивать как сигналы. Может быть, между ними всегда была какая-то неуверенность.

– Я знала, что они встречаются, – отвечаю я через минуту раздумий. – Но понятия не имела, что Рид хотел сделать ей предложение. Это потрясающая новость.

– Знаю, – отзывается Дин. – Я до чертиков за него рад. За них обоих. Он честно думал, что я вышибу ему мозги – сказал, что это противоречит «братскому кодексу» или чему-то в этом роде.

– Думаю, что на данный момент мы нарушили все возможные кодексы.

Он усмехается, поймав мой взгляд.

– Ага. Это точно.

Мы лежим некоторое время в тишине, нежась и наблюдая за мерцающими над нами звездами. Поднимается легкий ветерок, который заставляет ветви деревьев шевелиться в завораживающем танце. Затем мы говорим о последних восьми месяцах, обмениваемся историями и смеемся, потихоньку и незаметно придвигаясь все ближе и ближе друг к другу на траве. В какой-то момент моя голова оказывается на сгибе его руки, и я наслаждаюсь вибрацией родного голоса во время очередного рассказа.

Не успеваем мы оглянуться, как пролетают два часа, и от свежего воздуха у меня начинают замерзать ноги. Мы собираем пакеты и обертки, выбрасываем их в ближайший мусорный бак, и возвращаемся к машине. Дин протягивает мне никотиновую жвачку.

– Ты больше не куришь? – спрашиваю я, забирая жвачку и разглядывая ее.

– Завязал несколько месяцев назад. Сейчас обхожусь только жвачками.

Я кладу ее в рот. Сначала на вкус она даже приятна, но потом в горле возникает такое ощущение, будто я проглотила целый улей.

– Ой, как жжется! Это ужасно.

Дин смеется, придерживая для меня дверь со стороны пассажира.

– Это хорошее жжение. Можешь даже немного словить от него кайф. – Подмигивает он, затем захлопывает за мной дверь.