Пока драконы спят

— Я могу и вам помочь. Честно, могу! — Эрик приблизился к отцу и старухе Урд и очень удивился, заметив ужас на их лицах.

Взрослые боялись прикосновений его почти что змеиного жала.

Громко сглотнув, отец повернулся к Урд:

— Вместе отправимся в Долину Драконов. Стурманы подождут, правда? Мы успеем?

— Обязательно успеем! — Старуха обрадовалась решению Снорри.

Она заплела седину в тонкие косы, обвязала их вокруг головы соцветием болотного лотоса. Такими прическами в Замерзших Синичках привечают лучших воинов. Опоив Снорри приворотным зельем, она взяла его в густом малиннике в двадцати шагах от жаркого костра. Эрику и Гель плохо спалось в ту ночь. Слушая хрипы и стоны, детишки хихикали в кулачки и ближе прижимались друг к дружке.

Утром Эрик направил своего пахаря вслед за Быстриком, пахарем отца. Сонная Гель и помолодевшая после бурной ночи Урд не отставали. Впереди их ждала Долина Драконов.

Они ехали три дня и три ночи, скотину не берегли, спешили. Жаль, пахари, помесь ослов и единорогов, для скачек не годились — галопу-то их никто не обучал. Они выносливые и особого ухода не требуют, ведь звересловы поставляют в Замерзшие Синички отличных жеребят, но все же Эрик с ужасом ждал, что пахарь под ним вот-вот упадет…

Вечером четвертого дня кобыла Урд потеряла подкову и, улегшись на дороге, собралась издохнуть хозяйке назло, себе на облегчение. Сохач перерезал кляче горло. На ужин ели жилистое мясо, запеченное в листьях дикого винограда.

Кожа Гель покраснела и чесалась. Криволапая связала руки девочки за спиной. Не туго, но так, чтобы Гель не смогла расцарапать себя до смерти.

* * *

Как спуститься в Долину Драконов, если окружают ее неприступные скалы?

А очень просто! Надо лишь найти пещеру Мимира. Пещера эта — путь в одну сторону, запоминать дорогу не надо. Снорри заплатил мытарям два серебряных обрезка за право войти под каменные своды.

Сколько путники плутали в подсвеченной факелами мгле, неизвестно. Эрик впал в беспамятство, когда бурдюки давно уже опустели. В отчаянии Снорри Сохач задумал перерезать Быстрику глотку, чтобы соком его жизни утолить жажду, но тут в лицо ему повеяло прохладой. Снорри спрятал нож. Он понял, что дух подземелья отпустил скитальцев, потерявших надежду. Дух как бы говорил, что звездное небо и бескрайнее раздолье совсем рядом. Но обратной дороги нет и не будет, предупреждал дух. Только вперед!

И вот — звездное небо над головой.

В темноте путники легли спать, отойдя от выхода из пещеры на сотню шагов, не дальше. Костра не разжигали, грелись в обнимку. Эрику снились кошмары, его мучила жажда — вода закончилась еще в пещере.

Рассвет ужалил зрачки, без стесненья обнажив «прелести» Долины Драконов, от пустоши которой веяло печалью и безнадегой. Кто не стирал пятки о камни долины, тот много не потерял, ибо мало удовольствия разглядывать выбеленные солнцем кости в ржавых доспехах, что валялись тут и там.

По лицу Эрика струился пот. Отец предупреждал, что в драконьем логове всегда жарко. Зимой над Мидгардом Проткнутый рубит облака-поленья, аж щепки летят, снежинками кружатся. Но только не здесь. Стужа и весенние ливни минуют пустошь — ящеры, обитающие в долине, дыханием разгоняют тучи, зубастыми пастями пугают влагу.

Драконы спят на камнях. Годами так дремлют, сотни лет храпят, выпуская из желудков ветра. От их смрада дохнут грифы и скорпионы, чахнет редкий кустарник.

Сплошная скалистая твердь — вот что такое Долина Драконов.

— Ветра из желудков? — переспросил Эрик.

Сохач кивнул:

— Драконы, они ведь крылатые. Если верить сагам, они предназначены для полетов и в жертву героям. Но в небо поднимаются редко, и я не видел ни одного героя, который мог бы похвастать победой над драконом.

Слушая отца, Эрик смотрел на желто-серую тушу дракона, бесформенную, как навозная лепешка на лугу, но во много-много раз больше. Тварь мирно спала совсем рядом со стоянкой путников. И как они накануне не почуяли запаха тухлятины?..

— Чтобы поднять в высь эдакую громадину, нужно много силенок. А чтобы сила появилась, пару быков сожрать надо, а то и больше.

— Откуда здесь быки? — не поверил Эрик. — Здесь и ящериц нету!

— То-то и оно, — улыбнулся Снорри. — Драконам вместо мяса куда слаще сок земли. Потому они и зарываются хвостом и лапами в камни. Лучше, конечно, в глину и песок, но драконам и камни годятся. Когти растопыриваются и с первым дождем — а дожди в этих местах гости редкие — врастают в почву. От живота ветвятся тонкие отростки, впитывают воду из подземных рек, которых под Долиной великое множество. А летают драконы вообще непонятно зачем. Это случается внезапно, обычно летом, когда вокруг долины бушуют пожары. Вот тогда драконы свирепствуют и разрушают. Окрестные гарды с наступлением тепла посылают в пустошь остроглазых юнцов, чтобы наблюдали за спящим зверьем. Заворочался ящер — юнец пускает в облака файербол, а уж в гарде знак заметят: «Проснулся дракон! Прячьтесь!» И прячутся, а то. В подвалах, погребах, в родовых склепах и схоронах…