Пока драконы спят

Колпак — это хорошо, ведь писаные красавцы людей не пытают. Малейшую привлекательность будущих катов в Университете незамедлительно устраняют, ломая носы, кромсая ножами щеки, прижигая губы. Так что колпак — самое то, чтобы скрыть уродство.

— Копчение! Замечательная пытка, требующая высоких профессиональных навыков. Молодой человек, вы знаете, что такое копчение? — Голос палача подобен скрипу несмазанных дверных петель. — Нет? Очень жаль. Не сумеете оценить всего великолепия пытки.

Если б у Эрика во рту не было кляпа, он хотя бы плюнул кату на колпак. Но увы.

— Окуривая едким составом, секрет которого не подлежит разглашению, я подвергну вас неимоверным мучениям. У вас выпадут волосы, жир будет сочиться сквозь поры, тело начнет с жуткой скоростью терять массу. Представляете, оно будет плавиться!

Колпак у палача розовый. Или красный. В отблесках пламени толком не разглядеть. Зато отлично виден стальной прут, засунутый в печь.

Палач подошел к стойке с колами, подбирает нужный, варианты ведь возможны. К примеру, тонкий гладкий кол, войдя в задницу, вмиг пронзит тело. В итоге не пытка получится, а казнь. А вот с помощью кола с опорными столбиками для регулировки глубины проникновения в пытуемого можно продлить страдания до седмицы и более. Все это Эрик помнил из курса введения в специальности.

— А может, хотите испытать себя вот так? — Определившись с колом, палач кивнул на довольно-таки большое колесо от телеги.

На этот вопрос Эрик тоже не ответил. Он копил во рту слюну. Слюна у него особенная — камни разжижает. А уж от кляпа из грязной тряпки значительно проще избавиться. Еще немного, и он скажет толстяку пару ласковых о копчении, колах и прочих забавах.

* * *

Сколько бы крыс из Гель ни получилось — у всех у них одна сущность, одна душа. Но как тяжко управлять каждой лапкой, каждым хвостиком шевелить!..

Крысы без труда пролезали в самые узкие щели, находили пустоты в стенах. Главное — отдаться звериным инстинктам, подавить в себе человека, и грызуны сами найдут дорогу.

Шевелились усики, коготки скребли, проталкивая тельца к цели. Крохотные уши внимали разговорам охраны, попивающей вино из фляг… Камера осталась далеко позади. Крысы мчались вниз по лестнице. На миг взяв контроль над всеми своими «я», Гель направила зверьков в подвал, где, судя по запаху, томился Эрик.

Рядом с ним стоял мучитель. Он сильный, толстый и вкусный! Гель клацнула всеми своими мелкими, но острыми зубками.

В подвале было темно, лишь мерцал огонь в печке. Но крысам этого света оказалось вполне достаточно, чтобы накинуться на палача, сорвать с его головы колпак, выцарапать глаза, обгрызть уши, влезть в рот, перекрыв дыхание, и…

Палач завизжал, замахал руками — сшиб на пол двух крыс, растоптал их.

Гель ослепила вспышка, затем ее швырнуло во мглу. Она с трудом удержала контроль над всеми своими мохнатыми тельцами. А потом опять была вспышка, за ней последовала боль, и наступила пустота, в которой спиралями закручивался багровый туман. Это и есть смерть.

Обычная крысиная смерть.

Через миг Гель очнулась. И вновь крысы напали на палача — они рвали его печень и копошились в его кишках. А потом Гель сильно-сильно обожгло. Она извивалась и корчилась от боли, пытаясь отодвинуться от пламени, упирающегося ей в спину.

И темнота потушила ее глаза.

* * *

От кляпа Эрик избавился очень вовремя. Как чувствовал, что надо бы с катом по душам поболтать, вспомнить годы студенческие.

Увидев крыс, он сразу смекнул, что без Гель не обошлось. Превратившись в полсотни грызунов, изменчивая не оставила его в беде. И хоть крысы громко пищали, палач не воспринял их всерьез. Он вытащил из печи стальной прут, раскаленный добела.

— Гаррота подождет, копчение тоже, резать жилы приказа не было. Чем же вас порадовать? — Голос палача звучал бесстрастно. Толстяк просто делал свою работу. — Попробуйте пока вот это.

Прут ярко светился в полумраке пыточной. Палач поднес его к лицу Эрика, остановив в пальце от щеки. Из-за жара кожа вмиг покраснела и покрылась волдырями.

— Ах ты!.. — Выплюнув то, что осталось от кляпа, Эрик схватил зубами раскаленный металл. Этот прием назывался «хваткой барса».

Таки пригодилась наука мастера Затейника! Не зря Эрик кровью харкал и резцы ломал!

В тисках нельзя было надежнее зажать прут, чем во рту Эрика. Скворчали губы, обугливались десны, но лизоблюд лишь сильнее напряг челюсти — и вместо одного пыточного инструмента у палача стало два. Эрик наконец-то познал вкус железа!

Он рассмеялся, глядя на озадаченного ката — жертва спутала тому все планы.

И тут на толстяка набросились крысы. Они грызли его нещадно, они продырявили ему живот. Вот в ту дыру палач и ткнул горячим огрызком прута. При этом он рыдал от боли, умолял отстать от него. А потом он опустился на колени, постоял так немного и рухнул лицом вперед.

Тогда крысы сбились в кучу, прихватив с собой трупы растоптанных зверьков. И началось: сплелись воедино лапы и хвосты, плоть взбугрилась, шерсть скомкалась. Все это блином растеклось по полу, блин вчетверо свернулся, края изломались, набухла середина…