Пока дышу

Усевшись поудобней, я прикрыл глаза и просидел пару минут под какой-то треп Данральда, я даже не обращал внимания на то, что он говорит.

— Все хорошо, уймись уже, — я полез в сумку и, найдя меха с вином, приложился от души, а после протянул и друиду.

Он, конечно, не отказался и спустя пару хороших глотков вернул мне.

— Так, что это было-то, ведьмак? Ты спокойно стоял, а потом вдруг рухнул, я к тебе наклонился, а у тебя лицо бешеное, я аж испугался, думал, бросишься на меня. И часто у тебя такие приступы?

— Все хорошо, все хорошо, прекрасная маркиза. Не приступ это был, вспомнил кое-что, то, что давно забыл и не хотел вспоминать.

— Ну ты того, — он заткнул руку за пояс, — предупреждай, что ли, — я подальше отойду, а то вдруг в следующий раз бросишься, а я парень того, беззащитный, птичек люблю.

— Как скажешь, мой дорогой зверолюб, — поднявшись, я попытался отряхнуться от земли, вышло не особо успешно, и руки оставались грязными.

— Так, что с тобой случилось-то? Что за воспоминания? — лицо Данральда так и лучилось любопытством.

— Я же говорю, воспоминания, тяжёлое детство ведьмака, вместо игрушек меч и зуботычины, вместо сказок на ночь рассказы о чудовищах, что живут во тьме, так что потом с неделю уснуть не можешь. Тебе могу рассказать, очень познавательно, особенно в темноте, — лицу я попытался придаться злобное выражение.

— Нет уж, спасибо, я как-нибудь без этого проживу.

С холма спускались в тишине. В голове мелькали мысли на счет произошедшего, но рассуждать здраво было невозможно. Быстрей бы прийти в себя.

А еще ужасно раздражали грязные руки, сам не знаю почему. Хотелось смыть с них землю и умыться.

— Э, ведьмак, я, кажется, немного ошибся, — разглядывая развилку дорог, пробормотал друид.

— И в чем же?

— Ну-у, — он протянул и указал рукой налево, — мы не там пристали к берегу, отсюда ближе к твоему дому.

— Вот это ты молодец, вот это ты красавец зверолюб, к вечеру-то дойдем хоть?

Взглянув на небо и прищурив глаза, он задумался.

— Наверно, — просто пожал плечами.

— Пойдем тогда, раз наверно, — и, повернув на левую дорогу, я потянул за собой Данральда.

— И, ведьмак, не называй меня зверолюбом, мне это не особенно приятно.

— Ты это погоди, ты же друид, растения там травки и любовь к природе и животным большая, значит, ты звероюб, что начинаешь-то?

— А ты знаешь тогда кто, — Данральд аж зашипел, — монстролюб ты, вот ты кто, самый настоящий монстролюб.

— Ага он самый, — я даже поднял указательный палец вверх, — мы будем убивать баб и трахать чудовищ, мой друг, — и хлопнул его по плечу.

Данральд замялся и все-таки выдал:

— Может, все-таки наоборот надо?

Попытавшись придать лицу как можно более беспечное выражение, хотя самого тянуло рассмеяться, я протянул:

— Может быть, может быть.

В тишине мы продолжили путь, Данральд, походу, сильно задумался над последним и украдкой кидал на меня взгляды. Да и мне было где соображалачку раскинуть.

В том, что эти кусочки воспоминаний оставил многоуважаемый предок, сомнений не было. Да и зачем он это сделал, в принципе, тоже понятно. Вот только вызвало сомнения то, что он рассчитывал, что я, воспылав праведной яростью, побегу мстить. Хотя по факту я иду мстить и прекрасно понимаю, что душевного диалога с братцем у меня не выйдет. Значит, в мою голову он мог вложить еще что-то. Не, ну так, если рассудить, если бы я увидел эти воспоминания в том же Каэр Морхене, вряд ли бы все бросил и ринулся на Скеллег, дабы устраивать семейные разборки. А вот уже находясь здесь, как бы и смысла нету сопротивляться таким желаниям. Да и зачем, здесь же рядышком. Нет, сделано-то красиво, тут, бесспорно, интерес вызывает, через какое количество времени меня бы сюда потянуло, и как бы это было, тоска по «родным краям», любопытство или еще какое чувство, с другой стороны, это неважно меня бы сюда тянуло или не сюда, а к родной крови, предавшей Рингольда. А потом — бах! — воспоминания, и все, у меня выбора по факту нет.

Ведь мстить-то я пойду за себя, а не за Рингольда, который был до этого. Увидев его воспоминания, я не просто их видел, я им был и даже сейчас это чувство не прошло. Какой хитрый дедушка, однако, комбинатор хренов. Изящно и прелестно, ничего не скажешь. Повесил долг. Да и хер с ним.

Спустя минут сорок тишины, прекрасной тишины, как раз хоть успел разобраться немного в отношении к этому.

— Слушай, ведьмак, а ты не думал, вот придем мы сейчас к твоему дядьке, и что ты скажешь? А если он тебя не примет?

— Думал, конечно, не примет, да и хрен с ним, к братику зайду, пообщаюсь там по-родственному, обнимемся, всплакну на его могучей груди и, взглянув ему в глаза, спрошу как посмел он, злоебучка эдакая, так себя нехорошо вести, ремешком по жопке его пройдусь и все, там на корабль и в Цинтру или куда еще — повернувшись, я посмотрел на друида, который шагал рядом со мной, сгорбившись и ковыряясь в ухе.

— Шутишь ведь, — друид вздохнул.

— Шучу, убью его и все.

— И даже не попытаешься поговорить, выяснить, зачем он так поступил?