Пока есть просекко, есть надежда

Таким образом, рассуждал инспектор, убийца сначала выстрелил три раза в инженера Спеджорина, а затем в грозу спустился по тропинке до этой заводи с целью избавиться от пистолета. Или же преступник спокойно пришел в это место в один из последующих дней? Конечно, это было более рискованно: кто-то мог прийти сюда ловить рыбу и заметил бы, что человек что-то бросил в воду. Стуки решил, что ему нужно поговорить с этим странным мальчиком, названным в честь античного героя Древней Греции.

Дон Амброзио находился в ризнице, намереваясь привести в порядок свои сутаны: легче сделать это самому, помощи от ризничего не дождешься. Инспектор Стуки постучал с подобающим случаю смирением и подождал несколько мгновений, достаточных для того, чтобы дать патеру возможность убедиться, что всё в порядке.

– Дон Амброзио, вопрос о пистолете стал неотложным. Вы слышали о том, что орудие убийства нашли внизу у ручья?

Священник кивнул, он знал о находке Леонида Сабы.

– Постарайтесь вспомнить. Кто мог взять оружие из гроба и когда?

Патер был неприятно удивлен настойчивостью полицейского.

– Значит, это сделали вы! – воскликнул Стуки, потеряв терпение. – Вы взяли пистолет и в ту ночь почти библейского потопа с жаждой мщения в сердце выпустили три заряда в ничем не повинного инженера.

Раскрасневшийся дон Амброзио так и подпрыгнул на стуле. Стуки незаметно сделал шаг вперед.

– Ваша память для нас сейчас очень важна. Прошу вас, постарайтесь вспомнить.

Священник сосредоточился. Казалось, он призывал к исповеди свои нейроны, один за другим.

– Мы делали генеральную уборку в доме при церкви в конце июля.

– Отлично! И что потом?

– Синьора Бертилла, экономка, начала под моим руководством уборку в пятницу. Или это было в четверг?

– Хорошо. Что она делала?

– Вымыла полы и сняла шторы, чтобы их постирать.

– Так, дальше.

– О, да, сейчас я вспомнил. Снимая шторы, синьора Бертилла упала со стула и сильно ушиблась. Мне пришлось позвать синьору Аделе, чтобы та помогла уложить экономку в постель.

– Подождите, подождите, дон Амброзио! Синьора Аделе, которая помогала по дому господину Анчилотто?

– Она также много помогает в церкви и в приходском доме.

– Уборку заканчивала синьора Аделе?

– То, что оставалось сделать. В том числе – вытереть пыль с оружия. Она даже прокомментировала, что в доме Господнем больше оружия, чем в полицейской казарме, и что это божий знак. Пистолет, я это очень хорошо помню, находился среди прочего оружия и…

– Понимаю. В конце июля… вы бы не могли сказать поточнее?

– Я думаю, тридцатого июля или около того. К сожалению, через несколько дней после этого граф Анчилотто принял трагическое решение уйти из жизни…

Запыхавшийся Стуки добежал до дома синьоры Тоньют. Он бегом поднялся по лестнице, перешагивая через две ступеньки и даже не взглянув на поздоровавшихся с ним косоваров, которые, как обычно, играли в настольных футбол, невзирая на кризис в строительной отрасли, войну в Афганистане и все тревоги этого расследования. Самый высокий согнулся в три погибели над футбольным полем, другие в возбуждении комментировали игру, окутанные непроницаемой пеленой чужого языка. Краем глаза чужеземцы следили, в каком направлении двигался инспектор, пока тот не позвонил в дверь синьоры Аделе. И в этот раз он застал женщину на балконе: спина прямая, как колокольня.

– Синьора, я хотел бы у вас спросить кое-что.

– Что на этот раз?

– Господин Анчилотто говорил вам что-нибудь об инженере Спеджорине?

– Нет.

– Никогда даже не упоминал?

– Никогда. Почему мы должны были о нем говорить?

– Ну, не знаю, какой-нибудь слух о личной жизни инженера, о его жене.

– Не припомню такого.

– Что-нибудь о цементном заводе.

Женщина в течение нескольких секунд молча смотрела на инспектора.

– Вы никогда не разговаривали с господином Анчилотто о цементном заводе?

– О заводе мы говорили то, что знали все.

– То есть?

Синьоре Аделе не удалось сохранить спокойствие.

– Что было бы лучше, если бы его построили в другом месте.

– Где?

– Далеко отсюда. В горах, подальше, с глаз долой.

– По этой причине вы посещали собрания комитета «Принесенные ветром»?

– Это запрещено? – с вызовом произнесла женщина.

«Железный характер, – подумал Стуки. – И недоверчивый…»

– Скажите, синьора Тоньют, с оружия в доме у патера вы только стираете пыль, или случается и смазывать маслом?

Синьора молча сжала губы. Очень скрытная особа.

Когда инспектор Стуки вернулся к дому библиотекарши, мама и сын уже были там. Леонид Саба, несмотря на возраст и сардинскую фамилию, был очень высоким, длинноногим, длинноруким и кудрявым. Пока мама увещевала Леонида поздороваться с полицейским, Стуки обратил внимание на его чрезвычайно длинные пальцы. Подросток рванулся вперед и сильно сжал руку Стуки.

– Ты ученый?

– Нет, я бы так не сказал.

– Ты знаешь, как пользоваться микроскопом?

– Я делал это только в университете.

– У тебя есть стеклышки?

– Какие стеклышки?

– Чтобы смотреть капли крови под микроскопом.

– Мне очень жаль, но они недавно закончились.

– Я знаю, что такое отпечатки пальцев.

– Надо же, какой молодец!