Пока есть просекко, есть надежда

Земля крошится. Исчезает ее целостность. Канва времени разрывается…

Эти места станут водой, отделенной от земли, и землей, отделенной от воздуха. Воды окажутся не в силах манить утопленников и заставлять сумасшедших всматриваться в свое отражение. По нашим белым дорогам больше не будут бродить одинокие странники и безумцы, толкающие перед собой тележки и извергающие богохульства. Люди больше не станут слагать непристойные рифмы, или даже только стихи под луной, сидя в полях под кленами. И ни один крестьянин не покажется нам чудовищем, ни одно пугало мы не спутаем с призраком, ни одна коса не наведет нас на мысль о смерти.

В этих местах мы больше не набредем на те загадочные поселения, которые возбуждали наш разум и щекотали воображение. Наши дети не будут расти, учась различать тени оврагов, понимать молчание стариков и читать послания в глазах ошибочно рожденных. Мы забудем запах навоза, цвет тыквы, кровь свиней. Никто больше не вступит за черту тумана, чтобы заблудиться в своих фантазиях. Мы станем никем, пассажирами машины скорой помощи, которая не может найти дорогу к спасению.

Если мы не будем действовать по совести и с любовью, эти земли превратятся в пустыню, высушенную химикатами. Наши виноградники потеряют улыбку. Это я послал в газеты информацию об использовании пестицидов. И я сделаю это снова, из могилы, если понадобится.

Селинда Салватьерра закончила читать письмо, которое оставил в сейфе граф Анчилотто. Женщина вернулась на свое место среди самых важных лиц в мире просекко и посмотрела каждому из них в глаза. В зале царила почти мистическая тишина.

В этой странной атмосфере Селинда Салватьерра перечислила требования, которые ее дядя выдвигал через нее Братству просекко: больше уважения к земле, меньше эксплуатации лоз, отказ от агрессивного земледелия, меньше сульфитов в вине. Наоборот, граф предлагал производить просекко без добавления химических веществ. И главное: экспериментирование с новыми штаммами дрожжей для ферментации вина, которые бы подчеркивали лучшие характеристики местного винограда.

По правде говоря, условия графа были те же, что и всегда. Однако раньше все заканчивалось нескончаемыми спорами. Но на этот раз перед ними стояла иностранка – к тому же очень решительная. Господин Анчилотто такого никогда бы не сделал, но от этой гарпии можно было всего ожидать. Она в состоянии сравнять с землей пятьдесят гектаров ценнейших виноградников, чтобы выращивать здесь кофе или, что еще хуже, виноград для производства красного вина. Ее выступлению не аплодировали, но то здесь, то там раздавались возгласы одобрения. Что-то начинало меняться.

Последние тракторы покидали виноградники уже в темноте. Лишь сбор урожая в состоянии так свидетельствовать о течении времени: только в одном направлении, только вперед.

В свете фар тракторов двигалась полицейская машина.

– Послушай, Спрейфико, – начал инспектор Стуки, – представь себе, что с двух сторон дороги создается наихудшая для автомобилиста ситуация: два велосипедиста, которые ползут как пьяные змеи. Все происходит очень быстро, и они оказываются почти у тебя под колесами. Кем из них ты пожертвуешь?

– Тем, инспектор, который едет мне навстречу. Я хочу смотреть ему в глаза, когда отправлю его к праотцам.

– Почему?

– А пусть знает, что я делаю это с презрением к его особе.

– Ясно, – сказал Стуки. – А если вместо велосипедиста тебе повстречается другая печаль автомобилиста – грузовик, водитель которого разговаривает по телефону со своей бабушкой, и его машина вторгнется на твою полосу, что ты будешь делать?

– Тоже неожиданно? И с велосипедистом, который едет в моем направлении?

– Точно так.