Пока есть Вторник. Удивительная связь человека и собаки, способная творить чудеса

И все же наша тактика давала результат. Я хочу снова это подчеркнуть, потому что горжусь нашими достижениями. Наши усилия в Сирийской пустыне не пропали втуне. К декабрю 2003 года слух о том, что Аль-Валид начинает нам подчиняться, прошел вверх по иерархической лестнице американского командования. Во всем Ираке не было другого КПП, где иракские пограничники вместе с американскими партнерами конфисковали бы больше контрабанды и оружия и ловили бы больше иностранных боевиков и контрабандистов, чем в нашем районе.

Но тот же слух из Рамади просочился в Багдад, достигнув ушей иракского командования. В теории шейхи были нашими союзниками, но на практике наш успех их раздражал. Аль-Валид был главным источником финансирования борющихся суннитов, и лишиться его было большой потерей. Вот почему шейхи старались прислать более верных (иначе говоря, более продажных) чиновников, чтобы сместить подполковника Имада. Вот почему они не испытали особой радости, когда в начале декабря в Аль-Валид пришел Красный взвод и присоединился к нам. Таким образом, численность американских военных в районе достигла без малого 50 человек. Вскоре после этого я сообщил мистеру Валиду, что нам в помощь высылают 250 подготовленных американцами иракских пограничников, и сановник явно встревожился. Новые пограничники, лично отобранные Махером полицейские и два действующих американских взвода могли разрушить его отлаженный бизнес в Аль-Валиде.

Уже в середине декабря 2003 года мистера Валида ни с того, ни с сего отозвали в Рамади. Примерно неделю спустя, 21 декабря, в полдесятого вечера, я направился в штаб иракских пограничников на еженощную беседу за сигаретами и чаем. С наступлением зимы в пустыне похолодало, пар вырывался изо рта, пока мы с младшим сержантом Дэвидом Пейджем шагали по широкой двухсотметровой дороге, проходившей через комплекс к границе. За сетчатым ограждением мир был тих и непрогляден, сплошная безжизненная пустота. А внутри ограды слабенький желтый огонек отбрасывал тени на отделение иракского министерства перевозок и примерно на три десятка тягачей с прицепами, все еще припаркованных возле него. Даже за сто метров я видел вспыхивающие и потухающие красные кончики сигарет в темноте и облачка дыма. Эти водители не успели заполнить все документы, и отделение закрылось на ночь. Я услышал, как Пейдж поправил пистолет, когда мы приближались к грузовикам. Подходя к иракцам, этот придающий уверенности жест мы частенько проделывали бессознательно. Обстановка была мирная и скучная, зловещая и взрывоопасная. Это Ирак. Никогда не знаешь, как повернется.

— Твои слева, — сказал я Пейджу и свернул к водителям, стоявшим перед своими грузовиками по правую руку.

Это был еженощный ритуал. Приходилось выпроваживать дальнобойщиков в пустыню: я не мог позволить им остаться внутри защитного периметра и подождать, когда таможня откроется после утреннего намаза, — слишком опасно. Я поговорил с первой группой водителей на своем куцем арабском: мужики кивнули, отщелкнули окурки в темноту и неохотно забрались в свои машины.

Но тут один покачал головой.

— Мушкила, — сказал он («проблема» по-арабски), а потом пояснил на ломаном английском: — Плохо.

Показал на сцепное устройство трейлера. Я знал эту уловку, она тоже была частью нашего привычного ритуала. Никто не хотел ночевать на безлюдном шоссе посреди пустыни, где полно убийц и похитителей, особенно если можно остаться в безопасном кольце ограды.

Так что я отрицательно помотал головой.

— Та'ал, — сказал тот («иди сюда»), щелчком отправляя сигарету на бетон, нырнул в тень между двумя грузовиками и указал на крепление позади кабины.

Наверное, в тот момент я должен был что-то почувствовать, но я пошел за водителем. Стоило мне наклониться, чтобы осмотреть соединение, мужик толкнул меня вперед, прямо на металлическое сцепное устройство и провода.

Я мгновенно развернулся, инстинктивно поднимая правую руку, чтобы отвести следующий удар. Тогда-то я и заметил бежавшего сюда второго мужчину с длинным ножом в руке. Короткая возня, тычки, локти в узкой щели. Потом второй ударил меня в полную силу, зловеще занеся нож над головой. Инерция повлекла его на меня, противник оказался в каких-то сантиметрах от моего лица, и когда он ударил ножом, целясь мне в шею, его дыхание я ощутил скорее на вкус, чем на запах, а ненависть в глазах скорее почувствовал, чем увидел. Я перенес вес, и нож скользнул по нательной броне, прикрывавшей мое левое плечо, отскочил и, продрав форму, впился в трицепс левой руки. Я оттолкнул мужика, во время секундной заминки вытащил пистолет из кобуры и успел выстрелить в первого нападавшего, который наступал на меня справа. Жуткий рев, крик животной боли и потери пропорол пустоту, и я начал скрючиваться и падать: человек с ножом нависал сверху, толкая меня вниз. Я умудрился сделать еще два выстрела, а потом приложился хребтом о бетон, голова со щелчком запрокинулась, и мир стал абсолютно черным, как окружавшая меня пустыня.

Глава 5 АМЕРИКАНСКИЙ СОЛДАТ