Пока горит звезда

Он полез в карман, намереваясь что-то оттуда выхватить, но Забродов среагировал мгновенно, усыпив его ударом ладони по кадыку.

— Полчаса поваляется, потом очнется, — пояснил Илларион до смерти перепуганному преследователю. — А Багирову передавай привет. Скажи, что если он повторит такие фокусы, то я займусь им вплотную, как тогда в гостинице «Украина». Он помнит.

Забродов подхватил пакет с продуктами и, бодро посвистывая, зашагал по двору. У него даже появился молодецкий задор. Он почувствовал себя помолодевшим лет эдак на двадцать.

«Значит, есть еще порох в пороховницах. Для военного пенсионера похвальный результат. За каких-то пять минут упаковать по полной программе двоих здоровых лбов. Ничего, им такая наука пойдет на пользу. Хотя вряд ли они завяжут с бандитизмом. Если работают на Эдисона, то уже точно пошли по кривой дорожке. А там и до могилы недалеко, потому что Багиров такой человек, что свернуть им никуда не позволит. А если что-то не нравится, то отправляйтесь прямиком сразу в гроб», — Илларион, ощущая, как по всему телу разливается усталость, подошел к подъезду и порылся в кармане, доставая ключи. Он уже предвкушал вкусный ужин и последующее чтение интересной книги. Наконец-то проведет вечер как обычный гражданский человек. В последнее время он чувствовал себя как на фронте и, естественно, хотел расслабиться, сбросить накопившееся напряжение и просто-напросто отдохнуть.

Забродов не сразу сообразил, что в подъезде кто-то есть, но инстинктивно поднял руку с пакетом продуктов, заслоняясь от какой-то неясной, но весьма ощутимой угрозы, и в следующую секунду его ударило по руке что-то тяжелое. Он вскрикнул от боли и выронил пакет.

Нападавший нанес второй удар, на этот раз прямой, но Илларион увернулся и в узком пространстве ударил его ботинком по голени. Тут же, не мешкая, Забродов ударил соперника по коленной чашечке, так что раздался хруст, и отскочил на два шага назад. Нападавший кинул в Забродова обрезком железной трубы, но Илларион резко согнулся, и обрезок, описав незамысловатую траекторию, полетел в подъездную дверь и, отскочив, упал на пол. Забродов, не желая больше испытывать фортуну, швырнул первым попавшимся предметом в соперника и прыгнул на него, словно тигр. Он повалил того на ступеньки, и чувствуя, как от боли отнимается правая рука, левой что есть мочи начал бить по лицу.

— Получай, сволочь! — раздраженно кричал Илларион, которого порядком достали эти фокусы. — Вначале научись драться, а потом лезь, дилетант херов! Кто? Говори!

Соперник вскрикивал от боли и становился все податливее, но все равно упрямо хранил молчание.

Илларион посветил в темноте дисплеем мобильного телефона и разглядел залитое кровью лицо очередного азербайджанца.

— Эх ты, боевик! Тебе в палатке на рынке фруктами и овощами надо торговать, а ты лезешь не в свои дела! — сплюнул Илларион. — Знаешь, как у меня рука болит, сволочь?

«Что делать? Позвонить Сорокину, чтобы приехал? — раздумывал Забродов, оттащив нападавшего к почтовым ящикам и прислонив спиной к стене, а чтобы не возмущался, вместо кляпа заткнул ему рот куском вареной колбасы. — Только не хочется мне это дело предавать огласке. Слухи дойдут до Орбели, он может догадаться, что я работаю на три стороны, и тогда все закончится гораздо печальнее, чем сейчас. Если врукопашную я еще что-то смогу сделать, то от опытного киллера не спасет и бронежилет. Потом столичная пресса будет смаковать, что, мол, бывший ГРУшник работал с преступными авторитетами и получил свое. Нет, я должен поступить проще. Вырублю этого идиота и оставлю его спать в подъезде. Сам поеду куда-нибудь. После такого променада у меня отпало желание возвращаться домой. Неизвестно, кто ждет меня в квартире. Может, и киллер. Тогда можно вызвать милицию на мой адрес из телефона-автомата, а самому переночевать в какой-нибудь замшелой гостинице. Пускай думают, что у меня все отлично. Только испоганили весь вечер, сволочи».

Правая рука налилась свинцовой тяжестью. Забродов осторожно дотронулся до нее и зашипел от боли. Он подумал, что наверняка будет гематома или сильнейший ушиб. Единственное, что радовало в этой ситуации, свою руку он чувствовал и она не висела как плеть, а сгибалась и разгибалась в локтевом суставе, следовательно, самое худшее не произошло.

— Ну что, Зорро? — обратился Забродов к нападавшему, который сидел на полу, шмыгая разбитым носом. — Спокойной ночи!

И Забродов, резко выхватив у него изо рта кусок колбасы, ребром ладони тут же стукнул по кадыку. Тот отключился. Илларион положил его на пол, словно пьяного, и вышел из подъезда, забрав с собой пакет с продуктами, слегка забрызганный кровью.

«Что ж, ко всему в жизни нужно относиться философски, — рассудил Забродов. — Случаются разные вещи, и чаще всего неприятные. Если к ним относиться серьезно, пожалуй, скоро умом тронешься. Лучше всего оставить все как есть. Если генерал Федоров узнает о моих злоключениях, то потом не оберешься хлопот. Придется все рассказывать, и самое паршивое, что я не люблю объяснять свой каждый шаг».