Пока греет огонь

Они шли вдоль озера Тайгал, Степан шел у кромки воды, высматривая уток. Из камышей изредка поднимались утки, но тянули сразу на озеро. Стрелять по таким бесполезно. Если и подстрелишь—все равно не достанешь.

Метрах в ста от берега шел Петр, досадуя, что связался с этим придурком. Уже дважды поднимались козы, а он все не решался нажать на спуск. Но когда неожиданно прямо на него выскочила молоденькая козочка, он не выдержал, поймал упругое тело на мушку и выстрелил.

Петр продолжал идти вперед как ни в чем не бывало, заприметив, однако, сломленный дубок, под которым, истекая кровью, осталась лежать издыхающая коза.

На вопрос подошедшего вскоре напарника: «По кому стрелял?» Петр не задумываясь ответил:

—Косач поднялся. Промазал.

Теперь ему хотелось только одного: избавиться от слишком совестливого партнера. «И дернул же нечистый связаться с ним,— досадовал Петр,—Думал, мужик просто трепется. А оказывается, нет. По глазам видно».

Изнывая от собственного бессилия, Петр с ненавистью смотрел в открытое лицо напарника.

Степан не замечал откровенно враждебных взглядов и только, когда Петр шел очень медленно возбужденно кричал.

—«Не отставай»,— передразнивал его Петр, которого так и подмывало развернуться на сто восемьдесят градусов, послать к чертовой матери Степана и поспешить к добыче.

Люди пробирались девственным лесом. Шли тихо, как положено ходить на охоте, ожидая в любой момент встречи с лесным зверем. Впереди открылась узкая лощинка,

заросшая высокой сухой травой, убегавшая к мари изогнутым клином. Странный шум, донесшийся с той стороны лощинки, основательно заваленной буреломом, привлек их внимание.

Среди бурелома и зарослей дикой малины явно ощущалось какое-то движение.

Охотники спрятались за крупным кедром, взяли на изготовку ружья и до боли в глазах стали всматриваться в мелькающих между деревьями зверей.

—Волки,— прошептал Петр, прижимая к плечу приклад.

Тем временем живая ленточка из разномастных зверей побежала по тропинке, протоптанной по дну лощины копытами лосей. Они бежали в тридцати шагах от притаившихся людей.

—Тьфу ты,— сплюнул Степан. — Это же самые настоящие собаки.

—Тише, Степа,— затравленно оглядываясь по сторонам, зашептал Петр.— Они хуже волков. Ты не смотри в их сторону. Они нас не трогают, и мы их не тронем.

—Прекрати пускать слюни,—сквозь зубы прошипел Степан.— Заряжай картечью и пали по счету три. Понял?

—Понял.