Пока греет огонь

Над скалой группами и в одиночку уныло скользили в неведомое крутобокие облака. Похожие на гигантских жуков, они с удивлением взирали на сиротливо застывшую среди каменного хаоса Альбу, единственную из бродячих собак, которая назло всем смертям сумела прожить на Тайгале более семи лет.

Она тоже не сводила глаз с неба и до боли в ушах прислушивалась к полету пенистых облаков, скользящих, кажется, над самой головой, и недоумевала уже в который раз: «Почему от облаков нет ни шума, ни запахов?»

Посторонние звуки отвлекли ее от решения трудной задачи. Она оглянулась и увидела устало поднимавшегося на скалу Шайтана. Недовольная тем, что ее побеспокоили, Альба тихо зарычала, обнажив пожелтевшие зубы.

Вожак степенно отошел от недовольной собаки и, быстро отыскав защищенный от ветра уголок, лег.

Альба успокоилась. Тяжелые, набрякшие веки медленно опустились на слезившиеся глаза... Она заснула... Только и во сне нет ей покоя.

Видит она, как подняла свора крупного лося, увенчанного кустом мощных рогов. Погнала распадком. Справа и слева несутся, поднимая клубы снежной пыли, самые быстрые и сильные — не дают зверю в сторону уйти.

Не спешит лось, куражится над увязающими в снегу псами. Остановится, повернет голову, уставится серыми глазищами на вспотевших собак и, довольный собой, как буйный ветер, вновь уносится далеко вперед. Не верится ему, что эти карлики, которых с волками и сравнивать смешно, догнать его могут.

Но псы бегут и бегут, и не берет их ни холод, ни усталость. Как заведенные механизмы, безостановочно месят лапами рыхлый снег.

Обуяла все-таки лесного великана подлая тревога, так часто мешающая собраться с силами. Не поймет он, что вокруг творится. Вроде и убегает достаточно далеко, но не успеет остановиться, чтобы дыхание перевести, а псы уж, глядь, за спиной мохнатыми колобками катятся.

Рассердился лось на нахальных карликов, взбрыкнул копытами, повернул рога на обидчиков и ждет, шумно раздувая ноздри, напугать хочет.

Лавиной стелется свора без намека на усталость и страх, обтекает горбоносого, как вода камень.

Не выдержал лось подобного натиска, стушевался. Опять понесся серым вихрем, оставив далеко позади надоедливых псов. Вьется за рогачом белоснежное облако, оседая на кусты и деревья, из ноздрей пар валит, бока словно кузнечные меха раздуваются. Куда бежит зверь — сам не знает. Пропали все известные ему ориентиры...

И вдруг открылась перед ним белая равнина озера, едва снежным пухом прикрытая, во многих местах и вовсе голый лед блестит.