Пока я мертва

– Я не буду этого делать, тебе ясно? – достаточно громко говорит Матвей, передёрнув плечами,– Найди кого-нибудь другого, – обреченно бросает он кому-то, накидывая на голову капюшон. Ссутулившись, Матвей подходит к «Ладе» и, открыв дверцу, скрывается в салоне.

Я представить себе не могу, что кто-то еще умудряется ездить на такой колымаге, не боясь за свою жизнь. Ладно, мне, бояться нечего, но человеку?! Спустя минуту мотор заводится, слегка чихнув, машина выруливает из парковочного места и выезжает на дорогу.

Я быстро запрыгиваю в свой джип, кожа в кабине так нагрелась, что я едва могу касаться ее голыми ногами, чертыхнувшись, я завожу мотор и включаю кондиционер. Потоки прохладного воздуха выветривают у меня все желание следить за Матвеем.

До дома я добираюсь достаточно быстро, никаких пробок по пути и светофоров, бросив машину у ворот, я вбегаю в ухоженный сад, с цветущими розами и клематисами. Отец тщательно следит за газоном, если трава отрастала, хотя бы на сантиметр больше, чем нужно, садовник тотчас увольнялся.

Последний задержался дольше остальных, он служит нам уже долгих двадцать лет, и никогда не задает вопросов о нашей «вечной» молодости. Очень дотошный старикашка, от его прозорливого взгляда не ускользает ни один сорняк. И он мне нравится, Павел стал для меня не просто другом, а тем человеком, которому я могла доверять, единственный из людей.

Никто не знает о нашей дружбе, я так хотела. Он живет в домике для прислуги, и мы часто с ним беседуем на маленькой кухне, попивая очень крепкий кофе. Я сталкиваюсь с ним у куста жасмина, орудуя ножницами, Павел подравнивает ветви.

– Привет, – здороваюсь я, – Папа дома? – я облокачиваюсь о деревянную арку, розы не успели ее оплести, кусты только в прошлом году были высажены.

– Ах, Варвара, это вы, – испуганно шепелявит старик, прижимая к груди острый секатор, я даже успеваю испугаться за него, хотя обычно, мне было все равно на людей и человечество в частности, – Я уже думал, что ваш батюшка вернулся раньше обычного.

– Это всего лишь я, – он тепло мне улыбается, возобновляя свою работу.

Минуту, я просто смотрю на него.

Джинсовый комбинезон на исхудалом теле, глубокие морщины на лице, избороздившие его, словно сети и пленившие его молодость. Слезящиеся выцветшие глаза, всего несколько лет назад поражающие своим насыщенным карим цветом. За соломенной шляпой скрываются редкие волосы.

За все это время, что он служит нам, я узнала о его жизни многое. Павел очень любил свою жену, Клавдию, она скончалась от инфаркта почти восемь лет назад, но он до сих пор ставит дополнительный прибор за ужином. Павел коллекционирует старые игрушечные машинки, и я из каждой поездки привожу ему еще одну, и он радуется, как ребенок.

– Вас что-то беспокоит, Варвара Львовна? – обращаете ко мне Павел, – Вы побледнели, – нотки заботы в его хриплом голосе возвращают меня на грешную землю. Прокашлявшись, я отвечаю, что все в порядке и спешу спрятаться в доме.

Этому особняку больше двухсот лет. Двадцать комнат, пять ванных и одна оранжерея. Нам приходилось раз в несколько лет покидать его стены, хранящие наши воспоминания. Хоть в округе и не было соседей, иногда нам встречались те, кто начинал задавать вопросы.

Тогда отец сдержанно отвечает, что мы потомки тех самых Волконских. И это всегда срабатывает. Я поднимаюсь на второй этаж, в свою спальню, скинув туфли, я падаю в кровать и почти сразу же засыпаю.

Меня будит голос сестры, требующий немедленно спуститься вниз, она настойчиво стучит в дверь. Сморщившись, я прячу голову под подушку, но это не срабатывает, потому что к ней присоединился брат. Не выдержав, я слетаю фурией с постели и распахиваю дверь.

– Знаете, кто вы после этого… – я не успеваю договорить свою фразу, потому что на пороге стоит отец. Я сглатываю слюну и выпрямляюсь, косясь на свое помятое платье и растрепанные кудри.

– Дорогая, мы ждем тебя в столовой, будь добра, не задерживай тех, у кого есть более важные дела, чем подниматься сюда, и тарабанить в дверь, – строго произносит отец и, крутанувшись на каблуках, оставляет меня одну.

Я быстро привожу себя в порядок, переодевшись в нежно-розовую блузу и джинсы с высокой талией. Волосы я просто завязываю в хвост, расчесать их, не намочив, было просто невозможно.

Я вхожу в столовую и сажусь за длинный стол, рядом с близнецами. Обилие выставленных блюд и запахи дают мне понять, как я на самом деле голодна. Не говоря ни слова, я беру бокал с красным вином и залпом выпиваю.

– Приятного аппетита, – говорю я, и отрезаю небольшой кусочек мяса. Все молча смотрят на меня, – Ну что? – обращаюсь я к ним, прожевав, – Мы не можем просто поужинать, не затевая очередной спор, – я откладываю приборы и откидываюсь на спинку стула.

– Никто и не начинает, – тихо отвечает Наташка, ее виноватый взгляд красноречивее любых слов.

– Это ты устроила пожар? – спокойно спрашивает меня отец, я вижу, как венка бьется на его лбу, – Я считал, что ты меня поняла.