Пока я мертва

– Ой, прости, – восклицаю я виновато, – Я такая неловкая, – продолжаю я, сокрушенно глядя на жирные следы, расползающиеся по его груди, – Нужно застирать, иначе пятна останутся, – со знанием дела добавляю я и уже собираюсь отойти от него, как парень тихо обращается ко мне.

– Тебе ее здесь отдать, – в тон в тон отвечает мне Матвей, стряхивая вермишель на пол, я поднимаю на него глаза и встречаюсь все с такими же большими зрачками. Они словно гипнотизируют меня.

– Что? – непонимающе переспрашиваю я.

– Толстовку, – спокойно отвечает Матвей, вся столовая обращается вслух. Я чувствую, как жар опаляет мои скулы.

– Если ты настаиваешь, то моя домработница с радостью сделает это, – нахожусь я, гордо вскинув подбородок, так я общаюсь с персоналом в нашем доме,– В качестве гуманитарной помощи, – воркую я, вызывающе улыбаясь ему.

– Я могу это сделать сам, не утруждая других стирать мои вещи, – насмешливо произносит Матвей и мне это не нравится.

– Конечно, – изящным движением, я убираю кудрявый завиток со своего лба, – У тебя разве есть выбор? – я приподнимаю изогнутую бровь.

–Выбор есть всегда, – шепчет Матвей, наклоняясь к самому моему уху, – Если ты думаешь иначе, значит, ты еще глупее, чем я думал, – я чувствую исходящий от него сосновый аромат с примесью соуса для пасты.

Матвей задерживает на мне свой взгляд и, не глядя больше ни на кого, выходит из столовой.

Странный тип.

– Странный тип, – озвучивает мои мысли Мишка, как только я возвращаюсь обратно. Матвей первый, кто не обращает внимания на мой сногсшибательный внешний вид. Едва ли это может повлиять на мою самооценку, но всё же, это меня удивляет.

– Он мне не нравится, – заключает мой брат, и я с ним соглашаюсь. Миша улыбается мне на все свои тридцать два идеальных зуба.

Когда мы втроем собираемся где-нибудь вместе, то непременно все восторженные взгляды направляются на нас, как прожектора на сцену в театре. Разве может быть иначе? Михаил выглядит как кинозвезда эпохи шестидесятых. Густые платиновые волосы, чистая загорелая кожа и небесно-голубые глаза. Добавьте к этому широкие плечи, накаченный торс и вы получите идеального мужчину, которого все хотят.

Ах, да, еще мой брат очень умен, я даже не знаю, сколько у него ученых степеней и в какой области. Отличное чувство юмора. Это все делает его еще более опасным для женских сердец. Смотря на него, мне становится жаль человеческих женщин.

Увы, альвы выбирают для жизни только из своих. Такая традиция.

–Считай, ты лишилась девственности, – задумчиво говорит сестренка, я с недоумением смотрю на нее, не понимая, к чему она клонит, – В первый раз за такую длинную жизнь узнать, что кто-то может посчитать тебя непривлекательной, это очень-очень больно, – она громко смеется, следом за ней, хохочет и брат.

Я скрещиваю руки на груди, и строго смотрю на них.

– Поверь мне, это просто невозможно, – я улыбаюсь, просто не могу оставаться надолго серьезной, особенно с близнецами, – Правда, Миш, посмотри на меня, – обращаюсь я к брату, – Разве можно оставаться равнодушным к такому, – я кручусь перед ним, оборки на моем шифоновом платье оживают, подчеркивая каждое мое движение, – Ну?

– Я буду не компетентным, – с грустью в голосе отвечает мне Мишка, и я ударяю его по руке, – Ай, – он отдергивает ладонь, – Ты вынуждаешь меня тебе льстить.

– Неправда! – притворно охаю я, вытаращив на него глаза, – Ты ведь мой брат! – с нажимом повторяю я, скрестив пальцы, – И всегда должен быть на моей стороне.

– Кто-то ведь должен тебя тормозить, – кривится Мишка, и направляется к выходу. Пока мы спорили, звенит звонок, и стоило поторопиться, – Увидимся, – он посылает мне воздушный поцелуй.

– Держи свой кофе, – Наташка вручает мне стакан, – Пока, – она тоже скрывается за дверью.

– Пока, – ворчу я им вслед и выхожу в холл последней, мне совсем не хочется идти на пары, подождав секунду, я спешу к выходу. По дороге выкидываю остывший кофе. Никто не расстроится, если я уеду домой, в замкнутом пространстве университета, мне становится… Скучно.

На улице не продохнуть, невыносимая жара парит в воздухе, обжигая кожу ярким ультрафиолетом. Сощурив глаза, я несколько секунд стою в тени козырька крыши, наблюдая, как колышутся ветви деревьев от малейшего дуновения ветерка. Около самого кампуса, располагается фонтан, шум воды напоминает мне об океане.

Я хочу вновь оказаться на пляже, а не сидеть в душном помещении, даже эти лавки, расставленные у фонтана, не вызывали у меня желания остаться. Я направляюсь в сторону парковки, но, увидев там Матвея, резко останавливаюсь. Ни я одна решаю прогулять занятия. Он с кем-то разговаривает, и сначала я думаю, что по телефону, но его руки были свободны.

На носочках, я подхожу ближе и прячусь за сверкающий металл припаркованной машины. Очень тихо, сгорбившись в три погибели, я обхожу автомобиль и выглядываю из-за бампера. Теперь я могу разглядеть его лицо.

Точно, ни телефона, ни какой-то гарнитуры, Матвей общается с пустым пространством напротив себя. Я нервно хихикаю, теперь у него галлюцинации.