Пока любовь не оживит меня

– Верно. Насколько я понял из переписки с сыном, отец его знал о нетрадиционной ориентации Филиппа. И он постоянно спрашивал: всё ли у него хорошо с Сантой. Обычно такие письма он игнорировал, но они продолжали поступать и резко оборвались. Это случилось как раз семь месяцев назад. Нашёл телефон Ричардсона старшего и позвонил. Никто не ответил, на следующее утро тоже, как и днём. Как раз перед приездом обратно домой. Затем случилось то, где ты был главным придурком, и я уехал. Мне не давало покоя, что его отец и мать пропали. Я вытащил из системы все передвижения и покупки, совершённые Милтоном. Он летал в Веллингтон семь месяцев назад, и с этого момента окрепла его дружба с Филиппом. Он переехал в дорогую квартиру, начал проигрывать суммы больше чем обычно, и они всегда погашались мужем Санты. Сначала я решил, что Милтон шантажирует Филиппа, и тот готов на всё, только бы не открылась его связь со Стюартом. Это было очень похоже на правду, но тогда что он делал в Веллингтоне? Он явно ездил к родителям Филиппа. Я связался с Джайлсом и попросил его через свои каналы проверить имена четы Ричардсон. Но он ничего не нашёл, кроме двух неопознанных тел – мужчины и женщины, которые попали в аварию и не выжили из-за взрыва. При них не было документов, и это дело каким-то образом замялось. К тому же никто из них не пользовался кредитной картой с того момента. Вряд ли у них были крупные суммы, чтобы позволить себе шиковать, как раньше.

– Они мертвы. Милтон здесь играет роль исполнителя заказа. И Филиппу надоели постоянные вопросы отца, требования оборвать встречи с любовником. А зная его характер, можно предположить, что он находился в ярости. Пожаловался Милтону, и тот предложил избавиться от людей, докучающих этому ублюдку. Что впоследствии и сделал Милтон. И с этого момента они начали готовить план по уничтожению Санты, чтобы выставить всё, как безумие спившейся сумасшедшей. Для этого были сделаны видео, и фотографии. Он не отпускал её, не позволял даже упоминать о разводе. Могу предположить, что и знакомство с женщиной было задумано Филиппом, как начало конца для Санты. Сукин сын! – Ударяю кулаком по бардачку машины, отчего она качается.

– Здесь с тобой согласен и я должен поехать в Лондон, каким-то образом достучаться до Санты, и добиться судебного заседания. Найти ещё улики, хотя бы дело завести и поднять факты. Я обязан это сделать.

Повисает молчание, пока пазл складывается в голове, выдавая совершенно гнилую программу. И пока осознание всего встаёт на свои места, моё сердце… что-то с ним происходит, оно так быстро бьётся и причиняет боль, что закрываю глаза. Не понимаю, в чём причина. Но это точно связано с Сантой.

Санта.

Неприятное чувство охватывает сознание и давит на меня. Это раскаяние? Не знаю. Сожаление? Не понимаю. Я не чувствовал так себя ни разу и мне страшно распознавать мрачные мысли. Да, я трус, когда дело касается моего восприятия. Я не желаю его менять, не желаю возвращаться в прошлое. Не хочу этого. Но, кажется, уже слишком поздно, чтобы забыть. Нет, не могу. Тот вечер прокручивается в голове. Ужас от её слов. Я ни разу их не слышал от женщин. Восхищение – да. Мольбы повторить – очень часто. Но, ни одна из них не говорила о любви.

– Я насильно заставил её. Она не хотела этого. Я обманул, – признание само слетает с губ.

– Понравилось? Только честно. Хватит лжи, Ред. Хватит.

– Мне сложно говорить честно. Только сейчас понимаю, что мне сложно. Как будто ломаю себя изнутри, перечёркиваю все правила и рамки, которые создал сам. Мне тяжело это сделать, как и открывать тайны. Но мне хотелось ей рассказать о нас. О нашей истории, хотелось, чтобы она разобралась в ней, усомнилась и потребовала объяснить причины. Но она этого не сделала, а позволила мне использовать её дальше.

– Это и есть любовь, Джаред. Это она и есть, когда женщина не давит на тебя, не требует, а дарит.

– Когда она лежала там, а девочки работали с ней, то долю секунды я колебался. Но отбросил эти мысли, услышав, как она зовёт меня. Я слышал страх в её голосе и хотел успокоить. Мне не понравилось. Нет, моё тело было насыщено происходящим, а вот разум не оценил. Он требовал оборвать это, но я был поглощён её страстью, разрешая ласкать её до бессилия.

– Зачем? Зачем ты пошёл против своего сердца? Это не только разум, Ред, но и ты сам, тот, кого боишься показать другим. Я же знаю тебя, брат, – его ладонь ложится на моё плечо, и я поворачиваюсь к Джо.

– Чтобы доказать себе, что могу. Она такая же, как и другие. Ничего не изменилось во мне, когда я встретил её. Ничего не разрушилось, и мои желания не отличаются от прошлых. Но я слышал, как она просила остановиться. Я слышал, Джо, слышал. И я отошёл от неё, наблюдал, как корчится в муках оргазма, не желая его принимать. Такого ещё не было, ведь каждая женщина хочет быть безумной в страсти. Любая из них молила о повторении, о большем, кроме неё.