Пока меня не было

На самом деле я искренне рад, что у каждого из нас началась своя, отдельная от прошлого жизнь. Это как в универмаге решиться на покупку нового костюма и резкую смену иммиджа. Повода завидовать у меня нет. Я вновь научился самостоятельно планировать свою жизнь. Я простился с индустриальной Москвой и вернулся в рай, похожий на мое украинское детство. Я живу с женщиной, с которой я легко нахожу общий язык. Она настолько сексуальна, что теперь у меня периодически возникают сомнения в своей сексуальности, которая прежде сильно усложняла мне жизнь. Сейчас я кажется гораздо более реалистично смотрю на природу женской сексуальности, и вижу в ней основной источник власти женщин над мужчинами. За три года, что я провел в России после своего возвращения из Америки, я повзрослел на пятьдесят лет, и одновременно помолодел до школьного уровня, оставив все свои амбиции, а, вернее, перестав комплексовать по поводу их отсутствия. На самом деле я счастлив! – вот как это называется. Это третье мое лето здесь и я по-прежнему нигде не работаю. Все мои детские мечты рано или поздно сбываются. Я уже не слишком этому удивляюсь. Но вот вы – те, кто посвятил себя изучению Америки, например, зачем вы выбрали себе столь скучное занятие? Эта страна должна погибнуть, развалиться на части, а ее жители улететь на Марс. Японцы считают американцев дикарями, но все больше японок выходят замуж за американцев. Американцам все равно на ком жениться. Они выбирают что по-проще. Сейчас там бум на филиппинок. Их принято считать покладистыми, но даже им удается скрутить своих американских мужей в бараний рог.

Должно быть японцы превратили свою страну в индустриальный ад и теперь принялись за Америку.

Когда я в юности жил на Сахалине, я думал, что Япония это высокоразвитая страна и был не против того, чтобы часть наших Курильских островов приобрела некоторый индустриальный лоск. В Южно-Сахалинске до сих стоит дворец японского губернатора, превращенный в исторический музей. Мои мысли по поводу Курильских островов были не слишком популярны у населения. Я имею в виду корейцев, которых японцы завезли на Сахалин во время владения южной частью острова в качестве дешевой рабочей силы. Сейчас я считаю, что очень хорошо, что Сахалин остался за Россией – там, по-крайней мере, сохранились места, где можно отдохнуть, во всяком случае, так было сорок лет назад, когда я уезжал с осторова, чтобы продолжить учебу после школы.

Я не хотел учиться в единственном на весь остров педагогическом институте, тем более, что в нем не было военной кафедры, и мне после первого курса пришлось бы отправиться служить в самую настоящую советскую армию, о которой у меня было не самое выгодное представления, исходя из рассказов демобилизованных солдат, которыми они с упоением делились с теми, кто еще не служил.

Я не понимаю, как один из самых гуманных социальных строев породил такую чудовищную мифологию насилия, оправдывая все, что обычно вызывает в людях страх.

Как уживались пионерские зорьки, линейки, бодрый тон новостей, яркие детские книжки, бородатые русские классики-гуманисты с тем унижением, которое необходимо было обязательно пережить, чтобы стать мужчиной?

Да я и сам с четырнадцати лет был вынужден заняться боксом, сделав сознательный выбор между шамхатами и единоборствами, несмотря на явные аналитические способности, которые я проявлял исключительно в разрушительных целях. Однажды я решил развалить Советский Союз и мне это удалось. Если бы я мог бы в свое время эмигрировать, у «совка» сохранялись бы исторические шансы. Позже я пожалел о своем решении, но история не имеет сослагательного наклонения. Я точно не знаю почему, но нас этому учили. И тому, что однопартийная система – это исторически сложившаяся политическая аномалия, которая не требует объяснений, нас учили тоже. В итоге, нас учили набору аксиом, которые не выдержали малейшей критики, как дома, которые строились без фундамента на землях вечной мерзлоты. Я уже однажды пережил это ощущение покачивающихся основ. Какими же вы были мудаками, те, кто строил это все и свято верил в нерушимость скрепляющих конструкции соплей.

Я люблю свою родину, правда не слишком разбираюсь в том, с чего она начинается, и где заканчивается.

«Я люблю этот народ» – фраза с которой Задорнов, начинал множество своих шуток, так как будто он делал сознательный выбор. Это такая претенциозная наглость на этом посыле строить свои монологи, над которыми смеялась вся страна.