Пока мы лиц не обрели

Но потом я подумала, что слова "Ты тоже станешь Психеей в свой срок" надо понимать буквально; если она стала изгнанницей, то и я обречена бродить по свету. И ждать этого придется недолго, догадалась я, - достаточно, чтобы люди Глома не захотели видеть на троне женщину. Но бог сильно заблуждался - неужто и боги заблуждаются? - если думал, что такая участь будет мне особенно горька. Разделить участь Психеи… лучше этого могло быть только одно - понести наказание вместо нее. От этих мыслей какая-то новая сила и решительность пробудились во мне. Из меня выйдет отличная нищенка. Я достаточно уродлива для этого, а Бардия научил меня неплохо драться.

Бардия… Я задумалась, стоит ли рассказать ему все. А Лису? Об этом у меня еще не было времени подумать.

Глава шестнадцатая

Я тайком прокралась в жилые покои дворца, хотя по всему было видно, что отец еще не вернулся с охоты. Тем не менее я шла так тихо и осторожно, словно он был дома. И тут до меня дошло, что я прячусь вовсе не от Царя. Бессознательно я хотела избежать встречи с Лисом, моим извечным помощником и утешителем. Такая перемена в моих чувствах неприятно меня поразила.

Пуби, увидев мою рану, разразилась потоками слез, а потом наложила новую повязку. Только мы закончили и я принялась за еду (а я была голодна как волк), вошел Лис.

- Доченька, доченька, - запричитал он. - Да прославятся боги, вернувшие тебядомой. Я весь день места себе не находил. Где ты была?

- На Горе, дедушка, - ответила я, пряча за спиной левую руку.

Я не могла рассказать ему, что я с ней сделала. Я поняла (увы! слишком поздно), что Лис осудит меня за хитрость, какой я принудила Психею повиноваться. Одним из принципов нашего учителя было, что, если мы не можем убедить друг друга доводами разума, нам следует смириться и не "прибегать к помощи коварных наемников" (под последними философ разумел страсти).

- Ах, дитя мое, почему так внезапно? воскликнул грек. - Мы же уговорились оставить все до утра!

- Только потому, что тебе хотелось спать, - сказала я, и ответ мой прозвучалжестоко и грубо, словно я говорила голосом моего отца. Мне сразу же стало стыдно.

- Конечно, я виноват, - промолвил Лис с грустной улыбкой. - Ты наказаламеня, госпожа. Но расскажи мне новости, расскажи! Выслушала ли тебя Психея?

Я не ответила на его вопрос, рассказав вместо того о буре и наводнении в долине. Я сказала, что вся долина превратилась в болото, что я попыталась пересечь поток, но не смогла, что я слышала плач Психеи вдали, на южной стороне, и он удалялся к выходу из долины. Что толку было рассказывать ему про бога: он бы решил, что я грежу или сошла с ума.

- Значит, доченька, тебе так и не удалось поговорить с ней? - спросил Лис недоверчиво.

- Да нет, - сказала я. - До этого мы немного поговорили.

- Дитя, что случилось у вас? Вы поссорились? Что произошло?

На этот вопрос ответить было труднее, но Лис настаивал, и в конце концов мне пришлось рассказать ему о моей затее с лампой.

- Ах, доченька! - вскричал Лис. - Какой даймон вложил в твою голову такоековарство? И на что ты надеялась? Ведь злодей наверняка был настороже - разбойники спят всегда вполглаза. Он наверняка связал ее и уволок в какое-нибудь другоелогово! А может, он вонзил ей нож в сердце, чтоб она не выдала его преследователям. Да что там, одной лампы хватило бы ему, чтобы догадаться, что его тайна ужераскрыта. Может быть, несчастная плакала потому, что он ранил ее? Ах, если бы тыпосоветовалась со мной!

Мне нечего было сказать. Я ведь ни о чем таком даже не думала - очевидно, потому, что с самого начала не верила во всю эту историю о разбойнике с гор.

Лис посмотрел на меня с недоумением - он не понимал, почему я молчу. Наконец он сказал:

- Легко ли она согласилась?

- Нет, - сказала я.

Для того чтобы поесть, я откинула платок с лица и теперь об этом сильно жалела.

- И как тебе удалось убедить ее? - спросил Лис.

Этот вопрос был для меня самым тяжелым: ведь я ни за что не сказала бы Лису правду. Я не могла признаться не только в том, что я сделала, но и в том, что я сказала. Ведь я сказала Психее, что Лис и Бардия сходятся в одном: ее возлюбленный -существо ужасное или гнусное. Но если бы я сказала так Лису, он заявил бы возмущенно, что мнение Бардии и его предположение не имеют ничего общего между собой; одно питается бабушкиными сказками, другое - здравым смыслом. И тогда вышло бы, что я солгала Психее. Где Лису понять, что там, на Горе, все выглядело иначе.

- Я… я поговорила с ней, - в конце концов вымолвила я. - И она меня послушалась.

Лис посмотрел на меня пристально и испытующе; в глазах его я не заметила той былой нежности, с которой он смотрел на меня, когда ребенком я сидела у него на колене и он напевал "Зашла луна".