Пока не будешь счастлив

Или откуда-то я ее знаю? Наверняка так и есть. В торговом центре, например, или здесь, в кафе. Хоть я без понятия, как эта мелодия называется, она отложилась у меня в подсознании. И уже оно подсунуло мне ее в сон. Да, так и было.

Тут ко мне подошла Маша.

– Твой стол, – сказала она.

Маша не сказала номер стола, но вряд ли я запутаюсь, ведь сегодня гостей так же мало, как вчера. Может, Алина снова захочет отпустить нас пораньше?

Я кивнула Маше и пошла к столу. Но замерла, сделав два шага.

За столом сидели те же бабка и дедка, которые приходили вчера. Кажется, они и одеты были в ту же одежду. Почему они не переоделись? То, что они пришли в то же время, еще можно оправдать. Но почему во вчерашней одежде?

Сбоку что-то пискнуло, и я обернулась. Это Маша меня подгоняла. Я слишком долго стояла столбом. Бабка и дед уже выглядывали из-за столика и подзывали меня. Тогда я натянула улыбку и подошла к ним.

– Добрый день, – сказала я. – Желаете наполеон и два кофе, как вчера?

Бабка странно глянула на меня, а дед сказал:

– Нет, нет! Мы пришли в кафе попробовать что-то новенькое.

Я закусила губу. Либо я поехала, либо все остальные поехавшие. Вероятнее, конечно, второе. Может, у этого деда… как его?.. Саша, кажется. Короче, Санек уже все, с Альцгеймером. Он забыл, что вчера говорил ровно эти же слова. Я фразу четко запомнила, потому что она тупая.

Я расслабилась, когда поняла, что это дед болен, а не я. Похоже, пенсионеры будут приходить к нам каждый день, потому что будут забывать, что приходили вчера.

Мою догадку подтвердила и бабка. Она сказала:

– Вы знаете, у нас дочка так вкусно готовит наполеон. Скажи, Саша?..

Сама того не сознавая, я продолжила вместе с бабкой:

– Только вы ей всегда говорите, чтобы клала сливочное масло…

Хор наших голосов походил на заклинание призыва темных сил. Бабка ойкнула и замолкла, а я сказала про маргарин и только потом поняла, как тупо выгляжу.

– Откуда вы знаете? – спросила бабка.

Она испугалась. Это было даже забавно. Но я не улыбалась, боясь, что тогда бабка перепугается не на шутку.

– Я… Просто я тоже так делаю…

Затем я улыбнулась, наверное, слишком широко, так как бабка и дед все еще смотрели на меня недоверчиво.

– Знаете, – начала я, пытаясь говорить не натужно. – Многие экономят и кладут в выпечку маргарин вместо масла…

Я сузила улыбку, и это подействовало лучше, чем слова.

Когда бабка и дед отвели от меня перепуганные взгляды, я поняла, что сердце у меня колотится, будто последние десять минут я от гепарда бежала, а не стеночку подпирала. Что за чертовщина? Ладно повторить пару фраз… Да, они не помнят вчерашний день, но почему говорят теми же словами? Даже порядок не меняют. Это странно. Очень странно.

С другой стороны, я сама могу что-то перепутать и забыть. Вероятно, мне просто кажется, что фразы у них такие же, как вчера. А на самом деле они другие. Да, другие.

– А что такое удон? – спросил дед.

Этот вопрос был точно пощечина. Не больно, но страшно.

– Это… – начала я, стараясь не запинаться. – Это такая лапша… – Тут я воспрянула и сказала, перебив бабку. – Только там свинина! Вам вроде нельзя…

Бабка и дедка переглянулись. Они снова выглядели, как затравленные зверьки. Я пожалела, что вспомнила об отношениях деда Саши и холестерина. Но было уже поздно.

– Девушка, вы следили за нами?

– Нет, нет! – сказала я. – Просто вчера…

– Да она шутит! – сказал Саша, увидев, что я едва не плачу. – А шутки у нее дурацкие.

– Саша! – возмутилась бабка.

Зато мне полегчало. Саша не повторялся. Он точно не говорил этих фраз вчера. Значит, я не схожу с ума и не сплю.

Чтобы убедиться в этом, я завела руки за спину и ущипнула себя. Резкая боль оставила под кожей затухающую пульсацию. Но я ей обрадовалась. Боль значит, что я не сплю.

Тут я заметила, что Маша пытается привлечь мое внимание. Когда я посмотрела на нее, она что-то неслышно сказала, широко открывая рот, и указала на какой-то стол. Я кивнула и отвернулась.

– А наполеон у вас есть? – спросила Саша.

Я ждала этой реплики, но, услышав ее, вздрогнула от неожиданности.

– Да.

– Тогда нам два наполеона и кофе.

– По кофе, значит, эспрессо… Это неразбавленный американо. И латте. Так?

Я переводила взгляд с бабки на дедку, пока они соображали. Мне стало дурно от мысли, что придется и сегодня проводить им лекцию о видах кофе. Но, к счастью, вышло по-другому.

– Да, – просто ответила бабка.

Я собралась повторить заказ и уйти, но запнулась. Недолго решаясь, я все же сказала:

– Латте на миндальном молоке или кокосовом?

Жена Саши растерянно глянула на него, а потом сказала:

– На миндальном.

Покончив со столиком и пробив заказ, я вернулась на хост.

– Забавные такие бабка с дедом, – сказала я.

В слово «забавные» я вложила негативный смысл. Но Маша это не просекла и, удивившись, сказала:

– Я думала, ты ненавидишь обслуживать пенсионеров.

– Так и есть. Просто эти были вчера. Они мне уже почти что родственники.

Маша что-то писала в листке броней. Зарезервированных столиков на сегодня не было. Оторвавшись от листка, Маша посмотрела на меня и сказала:

– Ты же вчера выходная была.

Я нахмурилась.

– Маш… Ты че?

– Я че?