Читаем Пока не будешь счастлив полностью

Я бы сказала, что происходит, но какой смысл, если она мне не поверит? Ярик ежедневно досаждает мне. Он как китайская пытка водой, капает на меня и капает. И вроде нет ничего такого в этих каплях, и поначалу они едва ощущаются. Но после тысячного раза башню срывает. Именно это сейчас произошло со мной. Но мама не поймет, нет.

Я молчала, и Ярик тоже молчал, видимо, боялся, что если хоть слово скажет, то я снова брошусь на него. Хотя я не собиралась этого делать. Гнев угасал во мне, хоть и медленнее, чем появлялся.

– Ярослав, скажи, что случилось? – произнесла мама, уяснив, что я буду молчать, пока не станет совсем невмоготу.

К Ярику она обратилась строго, но без гнева, как ко мне. Ярик всхлипнул, бросил на меня взгляд, один, второй, а потом сказал:

– Алиса наорала на меня…

Затем он снова зарыдал. Мама спросила у него еще что-то, но больше ничего путного не вытащила. Тогда она снова обратилась ко мне.

– Алиса, зачем ты накричала на него? Что Ярик сделал тебе? Сегодня же Новый год…

Я вскочила с пола. Было жарко, хотя, едва проснувшись, я чувствовала, что пальцы ног замерзли.

– Да он сам довел меня! Он постоянно приходит и… и…

Я не могла продолжить. Все, что я скажу, прозвучит ужасно глупо. Что Ярик делает, что я так бешусь? Кричит «доброе утро»? Выдергивает подушку из-под головы? Разве это не ерунда?

– И что, Алиса?

Мое имя мама произнесла по слогам. Это меня бесило. Еще больше меня бесило, что я не знаю, как ответить. Бессилие – вот мое нелюбимое чувство. И почему в этой проклятой петле времени я так часто его ощущаю? Может, в этом суть? Прожить худшие чувства, худшие моменты?

– Просто уйдите, – сказала я, вдруг обессилев.

Вот бы хоть раз они меня послушались! Но нет. Даже сейчас, наблюдая, в каком я состоянии, мама уперлась:

– Мы не уйдем, пока ты не извинишься.

Фраза была спокойной, будто мама только зашла, я только проснулась, а Ярик и вообще не приходил. Но тем не менее она сработала, как красная тряпка. Я подалась к ним и закричала:

– Я не буду извиняться! Еще чего! И вообще!..

Я присела и схватила Ярика за руки. Хотя он держался за мамину ногу изо всех сил, я с легкостью оторвала его. А затем закричала ему в лицо:

– Больше никогда так не делай, слышишь?! Не приходи ко мне! Я не хочу видеть тебя! Я тебя ненавижу!

– Алиса!

Мама подняла Ярика на руки и прижала к себе. Тот заливался слезами, так что вряд ли услышал хотя бы половину моих слов.

– И нет никакого Деда Мороза! – продолжала я. – Ни его нет, ни твоей дурацкой зубной феи, ни-че-го! Чуда не существует!

Ярик прятал лицо в мамино плечо, на котором ткань халата промокла так быстро, что я уже вспомнить не могла, какого она была цвета. Ярик меня не слышал. По крайней мере, мне захотелось в это поверить через секунду, как я все это произнесла.

– Алиса, ты что творишь?!

Мама развернулась, но я зря понадеялась, что она уходит. Она просто встала так, чтобы я не могла дотянуться до Ярика.

– Уйдите! – закричала я.

Я повторила это слово еще тысячу раз, прежде чем мама отчаялась. Она не смогла выбить из меня что-нибудь еще, тем более извинения. Через ужасно долгое время, за которое я успела сорвать голос, иссушить все слезы и выбиться из сил, хотя проснулась пятнадцать минут назад, они наконец-то ушли. Дверь громко хлопнула, и будто бы в отместку я пнула ее. Пинок был сильным и болезненным. Теперь становиться на правую ногу было невозможно, и к кровати я попрыгала. Упав на нее, я зарыдала, как некогда рыдал Ярик. Может, сильнее.

Не знаю, сколько я так пролежала. Словно застряв лицом в одеяле, я не шевелилась, хотя воздуха не хватало. Здорово было бы удушиться, но не хотелось, чтобы меня нашли в такой жалкой позе. Поэтому я перевернулась на спину и скрестила руки на груди. Да, так благороднее.

Я лежала и думала. С закрытыми глазами, чтобы не отвлекаться на темные пятна на белом потолке… Откуда они там берутся? Так, все.

Что мне делать? Сегодняшний день не задался с самого начала. Еще разок точно я проснусь сегодня. И раз такое дело… может, все сегодня делать с расчетом на то, что этот день останется существовать только в моей памяти? Все, что произойдет сегодня, уже завтра будет недействительно, а, значит, я могу делать все, что угодно… Вообще все!

Эта мысль вдохновила. Но не настолько, чтобы я поднялась и стала реально что-то делать. Злость вымотала меня. Даже несмотря на то, что каким-то мазохистским клочком своей души я любила это чувство.

Но даже ничего не делая, я сделала выбор. Не пойду на работу. Какая к черту разница, появлюсь я там в эту петлю или нет? Да, подставлю Алину-гадину, Машу и Глеба. Но назавтра они все это забудут. Да и людей приходит так мало, что я там сегодня не нужна. Я вообще там не нужна. Вот расправлюсь с петлей времени и уволюсь… Жаль, вчерашнее увольнение не «сохранилось». Оно было фееричным.

Я глянула на часы. Я давно опоздала, но мне никто не звонил. Ничего странного – я всегда опаздываю.

Перейти на страницу:

Похожие книги