Пока не остыл кофе

– Я не уверена, что они примут меня с распростертыми объятиями…

– …

– И я понятия не имею, что это за работа… – продолжила она, глядя вниз, на руки, сжимавшие последнее письмо Куми. – Я просто вернусь…

– …

– …Это ведь не проблема? – Хирай решила вернуться в гостиницу «Такакура» немедленно. Просто закрыть бар и уехать. Она всегда принимала решения спонтанно, без долгих размышлений. И сейчас все видели, что решение принято и Хирай уже не отменит его.

Кей одобрительно кивнула.

– Я уверена, что все будет хорошо, – добавила она вслух. Кей не расспрашивала Хирай о путешествии в прошлое. Ей это было не нужно. Хирай вынула 380 йен из кошелька, чтобы заплатить за кофе. Она отдала деньги Нагаре и легкой походкой вышла из кафе.

Дзинь-дзинь

Кей последовала за Хирай, чтобы проститься. Она нежно погладила себя по животу и прошептала:

– Как чудесно, что…

Внося деньги за кофе в кассу, Нагаре серьезно посмотрел на Кей, гладившую свой живот.

(«Интересно, как она справится?»)

Эхо дверного колокольчика разнеслось по всему кафе.

Дзинь… Дзинь…

История IV. Мать

В поэзии хайку цикада хигураши всегда используется как символ осени. Именно поэтому у японцев упоминание хигураши вызывает грустный образ прощания с летом. Стрекот этого насекомого можно услышать и в начале лета. Но пронзительный треск цикад абура и мин-мин ассоциируется с палящим солнцем и жаркими днями, а песни хигураши – с вечером и угасанием тепла. Когда солнце клонится к закату и сгущаются сумерки, стрекот кана-кана-кана цикады хигураши пробуждает грусть, и хочется побыстрее вернуться домой.

В городе редко можно услышать цикад хигураши. Это потому, что в отличие от цикад абура и мин-мин хигураши любят тенистые места, такие как смешанные леса или кипарисовые рощи. Рядом с кафе жила одна хигураши. Когда солнце начинало садиться, раздавался стрекот кана-кана-кана, пронзительный и щемящий. Иногда, если хорошо прислушаться, это можно было услышать и в самом кафе.

Стоял августовский вечер. Снаружи цикада абура громко стрекотала: жи-жи-жи. Метеорологическое бюро сообщило, что сегодняшний день был самым жарким в этом году. Но в кафе, как всегда, было прохладно без кондиционера. Казу читала электронное письмо, которое Хирай отправила на адрес Нагаре.

«Я вернулась в гостиницу "Такакура" уже две недели назад. Здесь так много всего, чему мне нужно научиться, что каждый день я чуть не плачу. Это очень тяжело».

– Похоже, ей и правда тяжело…

Котаке и Нагаре слушали Казу. Так как ни у Казу, ни у Кей не было телефона, именно на телефон Нагаре приходили все электронные письма и сообщения, отправленные в кафе. У Казу не было телефона, потому что она плохо ладила с людьми и считала, что от телефонов одни неприятности. У Кей не было телефона, потому что она перестала им пользоваться после замужества. «Одного телефона для супружеской пары достаточно», – сказала она. А у Хирай было три телефона: для клиентов, для личной переписки и для семьи. В своем семейном телефоне она хранила только домашний номер семьи и номер ее сестры Куми. Хотя никто в кафе об этом не знал, теперь она добавила в семейный телефон еще два контакта: номер кафе и мобильного Нагаре. Казу продолжала зачитывать электронное письмо.

«…Я все еще неловко чувствую себя с родителями, но понимаю, что возвращение домой было правильным решением. Я думаю, что если смерть Куми принесла столько горя мне и моим родителям, я должна постараться сделать все для процветания ее гостиницы, ее дела, которое станет служить памяти о ней и поможет нам справиться с потерей.

Я решила, что направлю все свои силы на то, чтобы реализовать мечту Куми. Думаю, вы не ожидали, что я могу быть такой серьезной.

Я хочу, чтобы вы знали: у меня все хорошо, я счастлива. Если сумеете, пожалуйста, приезжайте навестить меня. Хотя фестиваль этого года уже закончился, я настоятельно рекомендую вам когда-нибудь посетить фестиваль Танабата. Пожалуйста, передавайте привет всем.

Яэко Хирай»