Пока не погаснут звезды

Зачем люди лгут себе? Это упрощает жизнь? Или все-таки осложняет? В чем себе солгала я? Я вывела формулу, в которой Егор Брато превратился в предателя. Он втянул меня во взрослые игры; отказался; оставил на произвол судьбы, которая обошлась со мной слишком жестоко. Я привыкла к этому выводу, и никогда не позволяла себе остановиться и задуматься. Годы шли, а я пребывала в анабиозе, заморозив часть себя всё той же семнадцатилетней девочкой, познавшей и сильное чувство и не менее сильное разочарование. Было проще поверить тому, что я придумала сама, тому, что говорил отец, чем оценить произошедшее спокойно и без лишних эмоций.

И вот сейчас я, женщина, дожившая до тридцати лет, имеющая за плечами неплохой жизненный опыт, богатый на приключения и события, готова ли я к тому, чтобы заглянуть в свое прошлое? Не утонуть в воспоминаниях и пережитых чувствах, а остаться хладнокровной как Лиса, опытный агент по найму? Задрав голову, я снова посмотрела на Егора, он ответил задумчивым взглядом. Кажется, он тоже сейчас шел по той же тропе, что и я. И если он смог переступить через свою обиду, так почему бы и мне не отбросить в сторону лишние эмоции и не оценить произошедшее с точки зрения наблюдателя?

Чтобы отгородиться от настоящего, я опять закрыла глаза и позволила себе начать осознанное взрослое путешествие в прошлое. Задавив зарождающееся смятение, я позволила себе рассмотреть то, что всегда оставалось на поверхности, но так и  не замечалось мною из-за ширмы собственных чувств и переживаний. Я вдруг поняла, что Егор прятал меня, от всех прятал, пожалуй, кроме Рика Саттора.

Мы никогда не гуляли там, где развлекались курсанты космической академии. При встречах на территории академии, Брато скользил взглядом по сторонам, и лишь потом брал меня за руку или целовал. Никогда такие поцелуи не длились дольше короткого соприкосновения губ. Только тогда я воспринимала всё это иначе, больше дулась, решив, что мой парень стыдится меня. Потом, когда отец все-таки увидел нас, я решила, что Егор просто пытался быть острожным, чтобы у нас не было проблем. И ведь верно понимала, но не там искала проблемы, от которых нужно прятаться. Генерала Романова курсант не опасался, иначе расстался бы со мной, когда отец начал давить на него.

Егор не только прятал меня, но и удерживал на расстоянии от той части своей жизни, которая появилась еще до меня. И если бы я не увидела случайно его злость после разговора по сендеру и не вынудила открыться, так бы и не знала о криминальных связях Брато. Сколько я обижалась и вынуждала открываться мне? А наше расставание? Пока я задыхалась от своих переживаний, думая, что Егор не любит меня, он, добровольно отказавшись от наших отношений, снова защищал меня. И это тоже было на поверхности. Во фразах, в последовательности событий, но я по юности лет ничего этого не замечала. Искала тайную невесту, мучилась от подозрений, что меня использовали, делала что угодно, только смотрела мимо правды.

Тогда что же случилось в тот роковой день? Да ничего особенного, если не считать его окончания, всё то же, что и до этого. Я упрямилась, больше упиваясь собственными чувствами, чем осознавая всю серьезность предстоящей моему парню встречи. Я боялась за него, но больше думая о том, как мне будет плохо. Боялась потерять его, потому что не видела своей жизни без него. Снова вынудила делать то, что хочу я, и только в последний момент согласилась с бесконечными уговорами Егора.

Уезжая, он просил дождаться его. Велел сидеть дома и ждать. Всё верно, так было безопасней. На улице меня легко было взять, из гостиницы можно вывести, а вот с территории академии, из дома ректора, практически невозможно. Только выманить, что и сделал Чижик. И мне бы задуматься тогда, что Брато так упорно загонял меня домой вовсе не для того, чтобы потом вытащить оттуда, послав даже не Рика, а курсанта с другого курса, и отправить с ним неизвестно куда. И уж если бы я так была нужна Егору, он мог сам воспользоваться сендером. Но вызов был от Чижика.

И что же выходит? Контактор у Брато забрали и отправили за мной того, кому я могла поверить хотя бы потому, что он учился в академии. И молчал те сорок минут Егор потому, что сендера у него уже не было. Всё это лежало на поверхности, и сейчас я бы замучила Чижика подозрениями и требованием указать, где находится мой парень. Но тогда я была слепа и слишком накрутила себя, чтобы увидеть очевидное.

Я бросилась в омут с головой, отдав себя в руки Хмурого. И что же оставалось делать Егору, когда он увидел меня, входившей в кабинет теневого лидера? Броситься ко мне и оказаться по уши в дерьме? Чего бы он этим добился? Меня бы точно не защитил, больше подставил, потому что указал бы на собственное слабое место, и тогда манипулировать им стало бы проще. Достаточно было сделать мне больно, угрожать насилием, чтобы он согласился выполнить любое требование и увяз окончательно.