Пока не зазвонил телефон

Гущин сделал вид, будто чрезвычайно увлечен трапезой. Глеб налил ему вина. Янина рассказывала о том, что сегодня ей позвонили из частной реставрационной мастерской и предложили работу. Вопрос ее трудоустройства очень заинтересовал Влада, помощник бросился расспрашивать об условиях, о том, насколько далеко мастерская находится от городской квартиры Львовых. Тут же предложил подвозить Янину на машине, так как это оказалось ему по дороге…

Жующий Гущин незаметно поглядел на Михаила и приметил тот вчерашний взгляд. Парень, поджимая губы, пытался скрыть, как нервирует его говорливый ухажер Янины. Сидел прямо и смотрел вроде бы немного в сторону, но раздражение выплескивалось через полуприкрытые веки.

«Интересно, — подумал Гущин, — а они уже дрались из-за Янины?»

Скорее всего, нет. Яна недавно вернулась из Италии, эти павлины еще только-только хвосты распустили, но на приступ не идут, поскольку умные. Дают ей опомниться от развода и не форсируют события: здесь тот, кто поторопится, вполне способен проиграть.

Глеб и Львов, поймав рабочую волну, заговорили о производственных проблемах первого. Заскучавшая Анфиса затянула песню…

Из-за забора раздался вопль:

— Дима, сука, ментов приваживаешь?! Рамсы попутал?!

Все замолчали. Евгения, готовившая стол к чаепитию, замерла с приподнятой рукой.

Гущин кисло поморщился и буркнул:

— Черт. Так и знал.

Сраженный сыщиком абориген позора не вынес, за рыбой-раками не отправился, а поскакал домой, где, судя по нетрезвому голосу, значительно добавил и явился выяснять отношения.

— Это я виноват, — признался следователь. — У меня с ним небольшая стычка вышла.

Упоминаемый в воплях Дмитрий подскочил, Гущин тоже начал подниматься с лавки, но Львов его остановил:

— Не надо, Станислав. Я сам разберусь. Федя нам такие концерты регулярно устраивает. Да, Глеб? — Дима выразительно поглядел на соседа, и тот, быстро обтерев руки салфеткой, вышел из-за стола.

Вслед за ними метнулся и Михаил. Влад остался как бы женщин морально поддерживать — охрана от единственного хулигана, отирающегося за забором, им вряд ли требовалась.

Огорченная Евгения села на лавку. Поморщилась и поглядела на подбегающую младшую дочь с собакой на руках.

— Мам! — крикнула Анюта. — Редькин там опять бузит!

— Я слышу. — Евгения просительно поглядела на старшую дочь: — Пойдем, Нюрок, в дом. Включим телевизор, кино посмотрим…

— Пойдем, — печально согласилась девочка. — Только громкость посильнее включим.

Продолжая держать Занозу на руках, Аня вышла из беседки, Янина ее приобняла, зашептала что-то на ухо. За сестрами, естественно, отправился и Влад.

Шаляпинские вопли за забором тем временем несколько сместились, видимо, Редькин увидел выбежавших мужчин и пошел непосредственно к воротам. Не стесняясь в эпитетах, он принялся навязывать соседу кулачный поединок. Львов напившегося дуэлянта пытался устыдить, но пока что мирно.

— Зачем вы это терпите? — обращаясь к оставшимся женщинам, спросил майор. — Надо участкового вызвать, пятнадцать суток тишины вам будут обеспечены.

Соседки переглядывались и молчали. Анфиса, вращая в руках вилку, неловко повела широким плечом.

— Вот только не надо говорить, что вы его жалеете! — вспыхнул Гущин. — Всепрощение развращает и не доводит до добра! Поверьте, знаю, о чем говорю! Или вы скажете, что Дмитрий и Глеб испытывают к Феде какие-то теплые чувства? Мол, все детство вместе провели?

Львова нахмурилась и, уперев выгнутые ладони в край столешницы, откинулась назад.

— Все не так просто, Станислав. Когда-то на месте этого дома стоял дом родителей Димы. В двухтысячном он сгорел. Так вот Федя вынес из огня отца и маму Димы. — Соседка собралась что-то добавить, но Евгения ее опередила: — Или вот Анфиса… Вы знаете, что мама Феди была фельдшером? Единственным медицинским работником на всю округу. Именно Степанида когда-то заметила, что у Анфисы непорядок с ногой, осмотрела ее и буквально приказала ехать к онкологу! Если бы не Степанида, Анфиса сейчас бы с нами не сидела. Мать Феди была диагностом почище иных докторов, к ней тут бегали с любой болячкой. Богатейший опыт заменял ей недостаток образования… Как рентген всех насквозь просвечивала.

Крики за забором поутихли и стали удаляться. Анфиса долила в бокалы вина и предложила выпить за помин души своей спасительницы, скончавшейся три года назад.

— После смерти матери Федя совсем с глузду съехал, — сказала, утирая губы тыльной стороной ладони, — раньше она его хоть как-то в узде держала.

— Да уж, — хмыкнула Львова. — Что Степанида умела, так это удержать узду. Колоритная была особа, ростом Феденька в нее пошел.

— И норовом, — усмехнулась соседка. — Помню, как даст кулаком Федьке промеж глаз! Тот и с копыт долой.

— Неужто? — удивился сыщик, который Редькину, что называется, в пупок дышал.

— Да, да, — подтвердила Анфиса. — Влетало Феденьке от матери. Хотя… — Капитонова прищурилась, припоминая прошлое, — защищала она его. Все говорила: «Наговариваете вы на сына». Да, Жень?