Пока небеса молчат

Он повернул мою голову за подбородок, заставляя посмотреть наверх, в сторону багровой реки заката.

– Дарам учит состраданию и любви к ближним, – напомнила я.

– Сейчас ближе тебя у меня никого нет.

Шадар стал целовать – медленно, мучительно, жестко. Расстегнул ворот, положил горячую ладонь на горло. Я задыхалась и не могла ничего возразить. Опомнилась, заслышав над обрывом приглушенные голоса мужчин.

Ответив своим, Шадар велел мне поправить одежду и закончить с корзиной. Сам сидел в стороне, продолжая смотреть в сторону падающего за гору солнца. Высоко в небе застыла зловещая улыбка небес. Раньше я никогда их не боялась, но сегодня смотрю вперед с тревогой. Неужели самому Шадару не страшно спорить с Всевышним…

А вдруг он прав?

Глава 16. Рузана

На следующий день вместе с хлебом я передала Мише лекарства. Шейх не заметил или сделал вид, что не заметил, во всяком случае, не вмешивался в наш разговор. Сидел на своей скамеечке ближе к выходу, перебирал четки и снова дремал.

Я читала Дарам и между стихами просила Мишу выполнить условия шейха. Миша долго молчал, а потом спросил, как я сюда попала и как со мной обращаются. Его вопрос задел прямо в сердце, больше никто здесь не проявлял сочувствие и не считал, что я нахожусь в Хамсуше по большой несправедливости.

Когда же я снова повторила предложение Мусы Зиэтдина, он немного вспылил:

– Меня заставят своих убивать. Кровью повяжут. Я вообще не должен был в плен попасть, у нас четкие инструкции на такой случай…

Он произнес на русском несколько слов, значения которых я не поняла, кажется, это была грубая брань. Автоматически врезалась в память. Муса Зиэтдин сразу очнулся и попросил меня перевести. Я подозреваю, он притворяется, будто не понимает Мишину речь и дремлет, пока мы беседуем о Священном учении, а на самом деле прекрасно все слышит. Хоть стар, но себе на уме.

На прощанье он велел передать Мише, что осталось два дня, а потом нужно будет решить – умрет он «как падаль вонючая» или пополнит братство бойцов за чистый закон Всевышнего.

Разволновавшись, я прибавила от себя, что держалась бы за любую возможность уцелеть. Невольно повторила бурную тираду Шадара у реки.

Миша снова выругался вполголоса:

– Да какое…(брань) дело, если руки связаны! Если выберешься, сообщи, куда я просил. Именем твоего Всевышнего прошу, не забудь.

Еще и передразнил меня:

– На моем месте… ха! Ты же баба, тебя бы под другие великие цели сразу определили. Чего ты мне тут мозги крутишь, лучше сдохнуть мужиком, чем с этими дикими (брань) один хлеб жрать… Наши придут, а меня уже обрили и нарядили, вот будет номер.

– А если начнут пытать?

– Маш, уйди, а!

И насмешливо поглядывая на шейха он вдруг начал нараспев читать строки из Дарама. Откровенно издевался. У меня взмокли ладони, показалось, что сейчас Муса Зиэтдин крикнет охрану, Мишу выволокут на двор и жестоко изобьют. Но к моему облегчению шейх благосклонно кивнул и пригладил бороду. Неужели остался доволен отчаянной выходкой человека на краю пропасти?

Если Господь милосерден, разве шейх не заслужил бы его похвалу просто отпустив пленника? Все люди созданы по воле Всевышнего, над каждым младенцем он простирает незримые ладони, каждому определяет судьбу.

Мише он повелел родиться в России и стать солдатом. Я родилась в Саржистане и мечтаю однажды попасть в Россию, увидеть отца. Но Шадар встал на моем пути, грубо развернул в сторону, а Миша просто камешек при дороге. Толкнут тяжелым ботинком и нет человека…

«Что мне сделать? Что я могу изменить?» – шептала про себя, поддерживая шейха по каменистой тропе. Возле дома нас встретила женщина в черном платье – брошенная жена Абдуля по прозвищу Мясник. Теперь я знала, что ее зовут Рузана. Наверно, принесла продукты в мешке. Нет, он полон грязной одежды, в поселок пришла группа из восьми человек, – мужчины отдохнут пару дней и снова растворятся в лесу.

От этой новости шейха словно подменили. Он выпрямился, лицом просветлел и засеменил ногами, торопясь к дымящемуся тандыру, где собрались люди. А нам с Рузаной поручено прокипятить одежду в котле, потом выполоскать ее в реке и высушить на камнях. Хмурый подросток помог нам с водой и убежал к сборищу слушать новости. Обещал вернуться позже, когда надо будет нести мокрые тряпки к обрыву.

Сначала мы работали молча, потом я попыталась Рузану разговорить и с удивлением узнала, что ей недавно исполнилось двадцать девять лет, а мне казалось уже под сорок. Две дочки растут в каком-то селении у родственников отца, третью малышку она потеряла в тяжелых родах. Абдуль Мясник очень хотел сыновей, но врач сказал, что Рузана вряд ли еще станет матерью. Так она получила развод, планирует к зиме перебраться обратно к родителям.