Пока Оно спит

– Не хочешь отвечать… – продолжил голос через полминуты, вновь сменив интонацию, и теперь звучал глубоко разочарованно. Катрина отметила про себя, что все его интонации несут удивительную артистичность, но не театральную артистичность, а типично жизненную. – Мне очень жаль. Хотя нет… не то, чтобы жаль, ведь я прекрасно знаю ответ, который бы ты дала, если бы была искренней. Да и не ждал, что ты признаешь во мне все эти качества. Но я действительно тот единственный, на кого ты можешь рассчитывать, не боясь быть обманутой. Я, и только я – тот, кто тебе сможет помочь и не попросит взамен ничего, кроме дружбы. И если наша дружба примет двусторонний характер, твоя жизнь изменится и многое, о чем ты не подозревала, всплывет на поверхность, многое, что казалось тебе сложным и непонятным, станет прозрачно простым, многое, чего ты боялась, станет безобидным. Наша дружба сослужит тебе огромную выгоду, уж поверь. Ты готова быть моим другом, Катрина? Заметь, я не приказываю тебе дружить со мной, я лишь предлагаю тебе честную и бескорыстную дружбу.

Катрина встала и подошла к музыкальному центру. Вставила в проигрыватель диск с альбомом «Металлики» и включила на полную громкость. Когда заиграла музыка, голос отступил, но радость эта длилась недолго, потому что вскоре он начал подпевать, и делал это столь убедительно, что едва не дрожали стекла.

– So tear me open and pour me out

There’s things inside that scream and shout,

And the pain still hates me

So hold me until it sleeps.

Катрина поняла, что идея была не лучшей. Она выключила музыку, рухнула на постель и устремила взгляд в потолок.

– Ох, отличная песня. Зачем ты выключила? Ну что за человек? Пока оно не уснет, да? Думать надо, пока оно спит, а не молиться, чтобы оно уснуло, когда уже слишком поздно.

– Кто ты? – спросила Катрина.

– Я же уже говорил, – голос продолжал звучать издевательски, – на этот вопрос должна ответить ты. Подумай, Катрина, подумай…

– Я помню его голос – он был нежный и добрый, он никогда со мной так не разговаривал, он никогда не причинял мне боли. Он никогда не пугал меня, никогда, даже в шутку.

– Это ты о ком?

– Нет, ты не он.

– Да о ком же ты? Неужели, о своем муженьке? Как ты могла подумать такую чушь?! Он же неудачник. Еще и француз. Ненавижу французов!

– Если еще раз скажешь что-то подобное про моего мужа, – спокойно сказала Катрина, – я в ту же секунду вызову психиатра прямо на дом.

– Ладно, ладно, на самом деле я погорячился. Просто вырвалось само собой. Но поверь, – голос заговорил с оправданием, – я так не думаю, нет. Просто вдруг захотелось тебя уколоть немного. Прости меня, я чертовски виноват, я не имел права так говорить, поэтому прости. А? Мир? Ну что ты, Катрина, не будем ссориться…

– Кто ты? – повторила она.

– Ну что ты заладила?

– Ты – зло?

– Может быть.

– Дьявол?

– Слишком высоко берешь.

– У тебя мерзкий голос.

– Что поделаешь. Придется привыкнуть.

— Очень мерзкий голос.

– Могу сменить на женский, но вряд ли это поможет.

— А почему сразу не принял женскую роль?

– Ну к чему это лукавство? Мы оба знаем, что тебе очень не хватает мужского общества.