Пока Париж спал

Следуя инструкциям своего сына, он закрывает глаза и начинает считать, в это время Сэм выскальзывает из его рук. На пятьдесят он открывает глаза. Merde! Сэм слишком далеко, там, где для него уже слишком глубоко. Он машет руками. Жан-Люк тут же бросается вперед через волны к сыну. Когда он доплывает, то крепко прижимает сына к груди и держится на воде.

– Папочка, я очень испугался. Тут очень глубоко!

– Ты слишком далеко заплыл. Давай возвращаться.

– Но теперь ты поймал меня и должен меня съесть.

– Я не ем маленьких мальчиков. Давай лучше вернемся и хорошенько поедим.

– Я не голоден. Можем еще поиграть? Пожалуйста.

– Нет, время обеда.

– Ну пожалуйста.

– Сэм, не упрашивай.

Когда они возвращаются на пляж, Шарлотта держит в руках полотенце для Сэма, она кладет его сыну на плечи, сажает его к себе на колени и целует его в макушку.

– Не замерз?

– Нет, вода очень теплая. Ты зайдешь в нее?

Сэм поворачивается к ней.

– После обеда.

Шарлотта вытаскивает бутылку и разливает по чашкам домашний лимонад, на его поверхности плавает мякоть. Она передает Жан-Люку его любимый сэндвич с ветчиной и помидором, а Сэму – его любимый: с арахисовой пастой и вареньем.

– А можем мы на следующие выходные пойти в поход? – Лицо Сэма сияет в предвкушении.

– Хорошая идея. Куда бы ты хотел?

– Во Францию.

Жан-Люк практически захлебывается лимонадом.

– Во Францию? Но это на другом конце планеты.

– Почему тебе вдруг пришла в голову такая идея? – спрашивает Шарлотта.

– Миссис Армстронг сказала, что мы должны поговорить со своими бабушками и дедушками и спросить, какой была их жизнь, когда они были маленькими, а потом написать об этом. Мои бабушка и дедушка во Франции, верно?

Жан-Люк откусывает свой сэндвич и смотрит на море.

– Да, – отвечает Шарлотта. – Но это очень далеко отсюда. Я могу рассказать тебе, какой была жизнь твоих бабушек и дедушек во Франции.

Она кладет руку на колено Сэма. Жан-Люк знает, что она пытается его отвлечь.

– Могу я написать им и спросить?

– Нет, Сэм. Они слишком старые.

Она убирает руку и чешет правое плечо.

Жан-Люк знает это движение. Шарлотта так делает, когда чувствует себя некомфортно или пытается выиграть время.

– Слишком старые, чтобы писать?

– Да. – Она отворачивается и роется в холодильной камере.

– Но почему они никогда не приезжают к нам в гости? У всех моих друзей есть бабушки и дедушки, а у меня как будто их нет.

– Сэм, – говорит Жан-Люк. – Помнишь, мы рассказывали тебе, что во Франции война далась людям тяжело. Мы смогли сбежать вместе с тобой, но те, кто остался, например, твои бабушки и дедушки, они не любят вспоминать прошлое. Они хотят обо всем забыть.

– Забыть о чем? О нас?

Жан-Люк и Шарлотта обмениваются взглядами.

– Нет, не о нас. Но они очень расстроились, когда мы уезжали.

Он делает паузу.

– Может, однажды мы снова их увидим. Летать на самолетах очень дорого, ты ведь знаешь.

– Ладно.

Сэм откусывает корочку от хлеба.

Жан-Люк смотрит на Шарлотту. Она склонилась над холодильной камерой, ее темные шелковистые волосы туго завязаны фиолетовым шелковым шарфом. Он переживает, что этот разговор ее расстраивает.

– Что еще у тебя там есть, милая? – спрашивает он.

Жена достает коричневый бумажный пакет и передает ему, но не смотрит ему в глаза. Между ними висит напряжение – слишком много всего недосказанного.

Сэм нарушает тишину.

– Там печенье?

Жан-Люк открывает пакет.

– Да, твое любимое. С шоколадной крошкой.

– Здорово!

Сэм протягивает руку, чтобы взять одно.

«Боже, храни печенье с шоколадной крошкой», – думает Жан-Люк.

Позже, когда Сэм уходит рыть ямки в песке, они растягиваются на пледе. Жан-Люк ложится на бок, кладет руку под голову и рассматривает Шарлотту.

Они молчат, и он гадает, поднимет ли она первая эту тему. Он видит, как из ее туго затянутой прически выпадает прядь. Ему нравится, что она все время носит шарфы, повязывает их вокруг шеи или завязывает ими волосы, иногда обматывает шарф вокруг запястья. Она умеет быть стильной. Необычной. Это то, что привлекло его с самого начала. Шарлотта никогда не сливалась с толпой, как бы ни старалась.

– Жан-Люк.

– Да? – Он знал, что сейчас начнется.

– Сэм снова задает вопросы. У всех его друзей есть семья – бабушки и дедушки, дяди, тети, все родственники. А у него нет никого.

– У него есть мы.

Жан-Люк проводит пальцем по щеке, нащупывая неровность.

– Мы просто должны постараться, чтобы нас ему было достаточно.

Он снова жалеет, что они не родили Сэму брата или сестру. Большая счастливая семья помогла бы Шарлотте справиться с ее тоской по дому, помогла бы ей лучше освоиться, но этого не случилось. Они даже ходили к доктору, но тот сказал, что всему виной постоянное недоедание, которое Шарлотте пришлось пережить во время оккупации, это привело к остановке месячных, но доктор не знал, почему они так и не начались снова. Он хотел сделать несколько анализов, но Шарлотта отказалась, сказав, что они должны по максимуму наслаждаться тем, что у них уже есть. Жан-Люк не хотел настаивать, эта тема казалось ему слишком деликатной и чреватой серьезной ссорой, и он решил ее больше не затрагивать.