Пока смерть не обручит нас

– Важно знать о них все. Каждая деталь сыграет на руку. Их надо любить. Если нет любви, то к любому животному лучше не приближаться. Первое время я буду заходить вместе с вами, они должны к вам привыкнуть, иначе не подпустят.

– Почему вы говорите со мной на «вы», сэр Шварц?

– Я не сэр, я просто Шварц. У меня нет знатной фамилии и нет имени. А вы… вы леди. Ваши руки… ваши движения, ваша кожа.

Я усмехнулась и взглянула на серую лошадку, рассматривающую меня издалека бархатными глазами. Не могу сказать, что я прониклась к лошадям любовью изначально, но они мне нравились.

– Разве леди убирают навоз и работают на конюшне?

– В жизни всякое случается. Человек может попасть в любую ситуацию. Ваше происхождение видно не в том, что вы делаете… поверьте старому Шварцу. Он много чего в своей жизни перевидал. А иногда с конюшни до трона рукой подать…

– Как и обратно.

– Верно. Как и обратно.

– А Оливер он…

– Оливер – сирота. Сэр Ламберт купил его в цирке… Точнее, выкупил. Оли работает на подсобных работах то в кузнице, то на кухне, то здесь. Хороший парень, добрый. Немного не в себе, правда, но это ему не мешает выполнять все мои поручения и поручения герцога.

– Что значит, не в себе?

Оливер как раз посмотрел на меня из соседнего стойла, и его широковатый рот растянулся в улыбке.

– Не в себе, это значит – не в себе.

С дальнего края раздалось фырканье и злобное ржание.

– А там кто?

– Там? – конюх снова оживился, и я увидела этот блеск азарта в его глазах, азарта и восхищения. – Ооо, там новое приобретение хозяина. Самое настоящее исчадие ада по имени Азазель. Хитрая и вредная тварь.

Хромой прошел вперед и остановился напротив стойла, я прошла следом за ним и увидела высокого стройного жеребца ослепительно белого цвета с ярко-голубыми глазами.

– Насколько он красив, настолько же коварен и опасен. Убил паренька, который приходил его кормить вчера утром. Подождал, пока тот подойдет сзади, и ударил копытом в грудь, а потом затоптал насмерть. Его так и не смогли объездить. Все закончилось весьма плачевно. Кормим зверюку, пододвигая корыто палкой, а то норовит и руку откусить. Вам к нему подходить не надо. Я сам с ним управлюсь.

Конь был не просто красив, а скорее, напоминал волшебное существо из сказки, ему не хватало крыльев и рОга на лбу, так он прекрасен. Нежный цвет глаз, светло-серебристая морда, волнистая белая грива и такой же шикарный белоснежный хвост.

– Он невероятно красив…

– О да, он невероятно красив. Хозяин привез его из последней поездки на север. Купил у барона Кельхе, известного разводчика самых великолепных скакунов. Но… видимо, Азазель все же бракованный. Он не поддается дрессировке. Если так продолжится и дальше – хозяин его прирежет.

Неделю я училась ухаживать за лошадьми, входила в стойло вместе с Шварцем, знакомилась, приносила еду. Первое время сильно боялась, потом страх начал уходить. Особенно с самой нежной кобылой по имени Рысь. Ее так прозвали за невероятный пятнистый окрас. Она встречала меня радостным ржанием и тыкалась мордой мне в шею, в волосы, шевелила губами, словно целуя, и в ответ я целовала ее так же нежно.

Иногда рассказывала ей, как прошел мой день. Хотя особо и нечего было рассказывать. С конюшни я видела сад и подъездную дорожку к центральному входу. Видела, как Морган уезжает на своем каштановом жеребце и как возвращается поздно вечером… Иногда не один. И нет, это не всегда его невеста. Я не знала, что именно испытываю, когда вижу этих женщин… Досада смешивалась со злостью, а еще со злорадством, что его Агнес не единственная. У таких, как герцог, не бывает единственных… А была ли я единственной у Миши? Или просто не замечала очевидного?

По утрам он выходил в сад, а я выливала ведра с грязной водой и смотрела, как он неизменно спускается вниз к беседке над обрывом и подолгу всматривается вдаль. А я чищу бока Рыси и всматриваюсь в него, пока не появляется Оливер с кувшином молока и куском хлеба. Женщины таким образом благодарили его за помощь по кухне, а он нес все мне… И садился у моих ног, чтобы смотреть, как я ем, не отводя от моего лица зачарованного взгляда. Оли оказался немым… а точнее, у него отсутствовал язык. Как и когда он его лишился, я не знала… Но отчего-то мне казалось, что это Ламберт приказал отрезать язык несчастному парнишке.

Наступила жара как-то быстро и совершенно неожиданно, и я сходила с ума от духоты в конюшнях. Поливала лошадей водой, как научил меня Шварц. Обычно он приходил одновременно со мной и занимался Азазелем, жеребцом Ламберта и кобылой его невесты.

Но однажды он не пришел. Я не знала, у кого спросить о нем. Полдня ходила вокруг стойла Азазеля, Ветра и Нимфы. Мне было запрещено их трогать. Но до обеда Шварц так и не пришел, и лошади громко ржали. Их надо было почистить, накормить, принести им воды. В конце концов я решилась и вначале вошла к Нимфе. Потом занялась Ветром. На удивление он оказался покладистым, не то что его хозяин. Позволил себя вымыть, накормить и даже расчесать гриву.