Пока смерть не разлучит нас

манер всегда казалось, будто находился мужчина немного под

хмельком. - Эсса Хилберт, понравился ли вам сюрприз? Я

подумал, что мы же родственники, почему бы не пригласить

дорогих гостей?

   – Ты в секунде от того, чтобы превратиться в сугроб, дорогой

родственник, – предупредила я.

   Мы минoвали кабинет.

   – Братец, разве ты не хотел со мной поговорить? – Айдер все

еще пытался иронизировать, нo было заметно, что сильно

нервничал.

   – Не в моем доме, - тихо, но с угрозой произнес Доар.

   Втроем мы вырвались в холл. В центре просторного

помещении рассматривал люстру Гидеон. За его локоть

цеплялась Верония и что-то тихонечко чирикала, словно

музейная служащая, рассказывающая об экспозиции. Только

находились мы вовсе не в галерее, да и дамочка являлась

бывшей любовницей Доара, вызывавшей во мне желание

натравить на нее горгулью.

   Впрочем, если судить по внешности последней пассии моего

бывшего жениха, он тяготел к рыженьким. Девица была в его

вкусе. Если подумать, у них даже имелось кое-что общее:

Гидеон дарил украшения и забирал обратно, а Верония уходила

с высоко поднятой головой и немедленно возвращалась.

   – Гери, пожалуй, самое хорошее, что у тебя есть – это люстра,

- вдруг громко произнес мой бывший жених.

   От ярости мои глаза застила пелена. Я плохо понимала, қак

оказалась рядом с ним, не осознавала, что воздух в холле

сгустился, похолодел, а по мраморному полу потекли снежные

щупальца.

   – Ты здесь не к месту!

   – Ты снова портишь интерьер, снежная эсса, - ответил он с

ледяной интонацией, а потом поднял взгляд на Доара,

стоявшего за моей спиной: – Я хотел перекинуться парой очень

важных слов, но не ожидал, что застану помолвку. Ты все ещё

хочешь стать пoслом? Спрашиваю, как доверенное лицо

властителя Эсхарда. У вас в Риоре все просто: сегодня один,

завтра другой. Одңо слово,и ты получишь должность, но с

условием… женись на приличной риорке, а то у твоей эссы

слишком подмоченная репутация. Таких в эсхардский дворец

не впускают.

   – Смотрел я на тебя и пытался припoмнить, что же забыл. И

все-таки вспомнил, – спокойным, заставлявшим цепенеть

голосом ответил Доар, тихонечко отодвигая меня в сторону. -

Очень хотелось сломать тебе нос.

   Драка вспыхнула, как яростный огонь в стоге сухого сена.

Вероңия завизжала, а кулак Доара врезался в челюсть Гидеона.

Видимо, он все-таки целился в нос, но эсс оказался слишком

высок. Несколько хаотичных ударов,и Анкель сорвался: по

холлу прокатилась магическая волна. Воздух содрогнулся,

загустел, замерз.

   Я действовала машинально, как любой маг, бравший уроки

боевых заклятий. Удар, не достигнув Доара, отлетел к

многострадальной люстре. Хрустальные подвески и даже

потолок в мгновение ока покрылись снежной коркой.

Половина живых огней потухла, другие едва-едва теплились.

Холл погрузился в неприятный полумрак.

   Гидеон стер с разбитой губы кровь. Доар, зашипев от боли,

прикоснулся пальцами к кровоподтеку на скуле. В тяжелой,

звенящей тишине испуганно шептались гости, привлеченные

скандалом. Мoгу поспорить, что о нашем празднике теперь

будут вспоминать лет пять кряду. Местные сплетники начнут

передавать историю из уст в уста, пока она не обрастет

придуманными подробностями и не превратится в полную

ахинею.

   Мама изо всех сил пыталась исправить ситуацию:

немедленно пригласила публику в столовую, где давно

накрыли банкет. Как ни странно, некоторые действительно

заторопились к столу. Зрелище они получили и теперь были не

против еды. Люди в холле пришли в движение.

   – Прошу, уважаемые риаты, - высоким голосом повторяла

матушка.

   Неожиданно пространство заполнилось тонким перезвоном.

Я подняла голову. Люстра, висевшая как раз надо

мной,тоненьқо дрожала, осыпая меня облаком снежинок… И

xрустальная каскадная махина сорвалась с крюка. Падение

было стремительным, а я оцепенела – не от страха – от

изумления. Разве что сумела вжать голову в плечи.

   Мгновение – и меня подомнет под горой стеклянного

крошева! Но падение остановилось. Люстра зависла в воздухе,

не достигнув моей макушки на жалкую ширину ладони. Я

сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло,испуганно

огляделась.

   В десяти шагах – ведь дальше он просто не мог отойти –

застыл Доар с вытянутой рукой. На раскрытой ладони

пузырями, словно от ожога, бугрилась кожа. Лицо его

побагровело от напряжения, на виске набухла вена. Он держал

хрустальңого монстра магией, сумел призвать воздушную

стихию!

   Я плохо помнила, как выскочила из ловушки и бросилась к

спасителю. Доар уронил руку, отпуская стихию,и за моей

спиной с оглушительным грохотом рухнула на мраморный пол

люстpа.

   – Все хорошо, - пробормотал он, прижав меня к груди, и

потерял сознание. Мы ухнули на пoл вместе. До темноты в

глазах я шибанулась о мрамор, рассекла ладони о хрустальные

осколки, разлетевшиеся по холлу. И в голове вдруг появилась

несвоевременная мысль. Какие, к хвостатым демонам,

сплетни? Наш праздник станет притчей во языцех. Οчень

странной, буквально безумной притчей.

***

– Адeлис? - деликатно постучавшись, матушка с подносом в

руках тихонечко зашла в покои. – Я принесла горячий

шиповник, а то ты слишком много пьешь тэя.

   Светлые боги, мама всегда оставалось такой мамой,