Пока смерть не разлучит нас (СИ)

Джон прерывисто вздохнул, осознавая, как на самом деле близко они сидят — касаясь коленями и бедрами, и от этого жара кожа горит в точках соприкосновения, а подрагивающие ладони лежат совсем рядом. Тишина стала оглушительной.

Джон задержал дыхание.

Они сближались медленно и осторожно, словно очарование момента при единственном неверном движении исчезнет безвозвратно.

Джон понимал, что последует, когда их лица окажутся так близко, что можно будет почувствовать смешанное дыхание друг друга; когда он вдохнёт запах Шерлока - тёплой кожи и почти выветрившейся туалетной воды с тонким древесным ароматом. Тело сотрясала дрожь, порождённая неуверенностью и сладким волнующим ожиданием: Джон уже представил, как он коснётся этих мягких губ, дотянется ладонью до твёрдой чуть прохладной щеки...

Резкая трель звонка разрушила хрупкую, почти волшебную тишину. Шерлок замер, едва не задевая его нос своим, и разочарованно выдохнул Джону в губы:

- Один звонок, уверенный — клиент.

Шерлок ушёл открывать дверь, а Джон остался на лестнице наедине со своим смятением.

***

Что именно сподвигло Шерлока на приезд в Дартмур, так и осталось для Джона загадкой — нервный клиент не внушал доверия, а история была странной, больше похожей на сюжет мистического романа. Хотя лично он был рад смене обстановки: ему нравилось рвущееся наружу нетерпение Шерлока, получившего новую загадку (пусть для этого и пришлось открыть Шерлоку тайну, куда он спрятал его сигареты), да и приход ранней весны согревал душу.

Дартмур встретил их величественным спокойствием скал и зелёных холмов, заросших густой травой — после промозглого серого Лондона было приятно оглядеться, посидеть на нагретом солнцем валуне и шелестеть картой, пока Шерлок, словно капитан на носу корабля, обозревал окрестности с высокой скалы.

Сам Дартмур оказались действительно жутковатым местом — густые заросли, из которых торчали обрывки колючей проволоки и щиты “Осторожно, опасная зона”, рассказы местных, мягко говоря, вызывали опасения. Джону не хотелось признаваться, но от всего этого мурашки бегали по коже.

Не самым приятным сюрпризом стал их приезд в местный отель — им досталась одна комната на двоих с двуспальной кроватью, занимавшей половину номера. Поначалу Джон испытывал неловкость по этому поводу, но Шерлок развил такую активную деятельность, что расследование полностью заняло все его мысли.

“Зря мы ввязались в это”, - уже вечером пожалел Джон. На его глазах сидевший у камина Шерлок методично глушил одну порцию виски за другой.

Произошедшее в овраге Дюера просто подкосило детектива — его лицо искажалось то яростью, то отчаянием от того, что доводы и логика сдавали свои позиции фактам. Шерлок изо всех сил пытался дать объяснение увиденному, но тщетно.

- Успокойся, - мягко попросил Джон, - немного сдали нервы, но всё будет хорошо. Немного отказала логика, - попытался он неловко разрядить обстановку. Шерлок едва держал себя в руках.

“Я беспокоюсь о тебе. Невыносимо видеть тебя таким уязвимым и надломленным”, - безмолвно обратился к нему Джон. Хотелось сжать эти трясущиеся руки, успокоить, отогреть. Шерлока колотило, словно в ознобе, а алкоголь нисколько не помогал ни расслабиться, ни согреться.

Лицо детектива исказилось, и он выплюнул гневное:

- С моей головой всё в порядке! Не во мне здесь дело!

На самом деле, внешне грубая фраза содержала совсем другой подтекст, о котором Джон не подозревал. "Мне так нужна твоя поддержка, - обращался к нему Шерлок, - я так устал от одиночества и твоей холодности."

Увидев, как Шерлок смаргивает гневные слёзы, Джон тактично отвернулся.

Любые попытки успокоить Шерлока заканчивались оскорблениями и грубостью, словно Джон говорил не так и совсем не то, что было нужно. Холмс же не пьянел, но с каждым глотком алкоголя становился всё язвительнее; не понижая голоса он громко обсуждал находящихся в комнате постояльцев, а через какое-то время его гнев излился и на Джона.

- У меня нет друзей! - рявкнул Шерлок, пресекая все попытки помочь.

Всего несколько слов ударили Джона в самое сердце.

Внутри чернильным облаком медленно расползалась едкая горечь, в мгновение ока вливаясь в кровь и распространяясь по венам. “Я терпел сколько мог, но всему есть предел”, - говорила в Джоне обида. Он прикрыл глаза, а потом встал, покачнувшись, будто земля под ногами потеряла былую твёрдость.

Джон направился к выходу, не замечая пристального взгляда в спину.

“Как ты можешь называть себя моим другом, когда для меня ТЫ - вся моя жизнь", - говорил этот взгляд, полный невысказанной тоски, но Джон Ватсон уже шагал по улице.

Куда угодно, только подальше отсюда.

***

Джон проснулся, едва начало светать.

Остаток вчерашнего вечера он провёл в местном пабе, флиртуя с доктором Мортимер, психиатром их клиента.

Беседа была интересной, вино — в меру сладким, а сама доктор — очень милой дамой, к тому же она с удовольствием принимала его комплименты, показывая, что у него есть все шансы добиться её расположения. Джон что-то рассказывал, наслаждаясь приятным общением, галантно подливал даме вино.