Пока светит солнце!

— Можете. Комдива — уже нет, а вот до него… до подполковника включительно — все обязаны исполнять ваши указания в этой части. Любой командир, не предъявивший вам письменного приказа об отходе с занимаемых позиций — подлежит временному отстранению от должности и обязан быть направлен в штаб армии. Но, товарищ капитан, это все — лирика. Когда писалась эта бумага, обстановка была совсем другой. Нет, приказ, разумеется, в силе…

Старший политрук снял фуражку и вытер платком вспотевшую лысину.

— То, что добыла группа полкового комиссара, мы должны вывезти в тыл. И его самого, само собой. Вместе со специалистами. Только вся загвоздка в том, что своим ходом это сделать невозможно. А можно — со станции.

Он вытащил из планшета карту.

— Вот отсюда — это в двадцати километрах от этой деревни. Станция в наших руках и туда в самое ближайшее время будет подан эшелон. Она обороняется — двумя стрелковыми взводами и зенитной батареей. Загвоздка в том, что танки противника могут быть там уже утром. А эшелон — к полудню или позже. Те подразделения, что окапываются здесь, могут их ненадолго задержать. На час-другой. И всё…

Оборонять станцию? Особист молча кивнул, отвечая на невысказанный вопрос.

— Именно так, товарищ Ракутин. Других сил здесь нет…

Вот и закончились путешествия по вражеским тылам. Откровенно говоря, Алексей не очень себя представлял в роли строевого командира. Ещё слишком памятны были те ошибки, которые он уже успел допустить при организации обороны моста. А ведь за них кровью платить пришлось! Не было никакой уверенности в том, что и на новом месте он сможет сделать всё правильно. Но — приказ никаких вольностей не предусматривал… Хотя…

— Товарищ старший политрук, а какие-то указания, относительно организации обороны будут?

— Так какие я вам указания дать могу? Я же не специалист в этом деле? Вам на месте виднее.

Ага, ну, хоть с этой стороны всё спокойно. По рукам-ногам не вяжут.

— Разрешите идти?

— Да, товарищ капитан, собирайте своих бойцов…

И через полчаса, оставив за своей спиной деревню, уменьшившаяся колонна выдвинулась к станции. Впереди пустили наш грузовик и мотоцикл — там сидели бойцы в форме. Хватит уже… только артогня со стороны очередного "бдительного" командира нам недостаточно для полного счастья.

Покачиваясь в люке, капитан оглядывал окрестности. Да уж… тут и зацепиться-то не за что. Если и у станции такой же коленкор выйдет…

А ведь, скорее всего, именно так и выйдет.

Положа руку на сердце — что можно противопоставить немцам?

Зенитки… это, конечно, хорошо (вспомнился торчащий из-за бруствера финский "Бофорс") — тот же немецкий легкий танк они разберут, не особо напрягаясь. При их-то скорострельности… А если ещё и калибр побольше будет — хотя бы, трехдюймовки, так и вообще хорошо. Два стрелковых взвода, да плюс мои бойцы… тоже, в общем-то, неплохо, хотя, против танков и недостаточно.

Горяев со своими сорокапятками, да ещё и трофейная немецкая пушка…

А не так уж и плохо выходит!

Ну да, это как посмотреть…

Вот выкатят фашисты пару десятков танков — и финиш! А если ещё и авиация — вообще капец полный получается. Это если ещё их пехоту не учитывать, а там тоже вояки неслабые…

Не доезжая до станции, Ракутин приподнялся в люке. Хм… а вот это, пожалуй… Ладно, надо будет и это учесть.

— Этого документа вам достаточно, товарищ старший лейтенант? — Алексей протянул свою новую бумагу зенитчику.

Немолодой командир внимательно прочитал содержимое грозного документа.

— Так это, товарищ капитан, не про нас, — спокойно заметил он. — Мы никуда не отходим, занимаем свои позиции. Приказ командования исполняем… Только час назад огонь по самолетам вели, отогнали их от станции. Помощь вам, разумеется, окажем. Но вот передислоцировать свои пушки — не станем. Прошу правильно меня понять — но у нас и своё начальство имеется. И полученный приказ никто не отменял.

Вот тебе и фрукт!

Ракутин уже привык, что грозная бумага от Особого отдела заставляет всех проявлять должное почтение к её обладателю — и вдруг!

Но в словах зенитчика свой резон имелся…

— Ну хоть отодвинуть их так, чтобы со стороны поля не просматривались — вы можете?

— И уменьшить угол обзора и обстрела? Нет, не можем.

— Мы ожидаем подхода вражеских танков!

— А я — налета авиации противника.

И что теперь делать? Снова Лужина искать — и так уже полуживого от ран? Или Ждановича? Так тот — уже укатил куда-то.

— Товарищ старший лейтенант! Мне поручена оборона станции!

— И письменный приказ у вас имеется?

Уел…

— Такого приказа у меня нет. Распоряжение было отдано устно.

— А вот у меня такой приказ — есть. И подписан он начальником ПВО армии. Извините, товарищ капитан, но я обязан его исполнять. Без указания свыше — никакой передислокации пушек я производить не имею права. Если по причине такой передислокации авиация противника разбомбит станцию — вот тут уже будет работа и для вашего Особого отдела.

— Ладно… я свяжусь с вашим командованием!

— Не смею вам в этом мешать, товарищ капитан. А сейчас — прошу разрешить мне вернуться к исполнению своих служебных обязанностей.

— Возвращайтесь…