Пока светит солнце!

А на перекрестке дым стоял коромыслом! На Морозова наседало сразу несколько командиров, старше его по званию. И каждый стремился поставить лейтенанта в уставную стойку, стремясь заставить его что-то сделать.

— А ну тихо все! — гаркнул во все горло Ракутин. — Что за шум?! Кто старший — ко мне!

Слегка осаженные командирским тоном, скандалисты примолкли.

— А вы, товарищ капитан, — осветив карманным фонариком его петлицы, спросил кто-то их подошедших командиров, — по какому праву тут командуете? И постарше вас командиры здесь имеются! Да и не граница здесь… не ваша зона ответственности!

— У вас фонарик есть? — спокойно осведомился Алексей. — Ну, так посветите…

В его руках появилась бумага.

— Все, надеюсь, грамотные? Читать умеете? Прошу… да вы не стесняйтесь — вслух! Не все же рядом стоят?

Вот на этот раз, документ подействовал как надо! Гомонившие командиры разом притихли.

— Ещё раз спрашиваю — кто старший?!

— Я — майор Гомонюк, — выдвинулся откуда-то сбоку коренастый дядька.

— Очень хорошо, товарищ майор. Попрошу вас, товарищи командиры, отвести с дороги своих бойцов и подойти вон туда, — махнул рукою на отдельно стоящее дерево Ракутин. — А по дороге пусть гражданские идут, нечего здесь столпотворение устраивать.

Командиры молча исчезли. Видимость ещё была так себе, но идущие по дороге беженцы уже различались. Отличить красноармейца от гражданского вполне уже было возможно и без подсветки фонариками.

— Что тут произошло, лейтенант?

— Пока одиночки, да небольшие группы шли — вопросов не было. Так, иногда только кто-то возмущался, да и то недолго. Но вот час назад… как прорвало — повалил народ, да все сюда. Эшелон, говорят, будет… А немцы дорогу где-то там перерезали, не пройти.

— Охренеть… а командирам этим что не по нраву пришлось?

— Да как тут поймёшь? Все кричат, шумят… только что, оружием не угрожают.

— Ладно… разберёмся и с ними. Водички не будет? А то в глотке пересохло…

— Держите флягу, товарищ капитан, там есть ещё немного.

Топот ног по земле, подходили командиры. Перекинувшись ещё несколькими словами с лейтенантом и вернув ему флягу, Алексей отошел к дереву.

— Все собрались? Присаживайтесь пока… поговорим.

— Нет… не все… некоторые ушли куда-то…

— Ушли — придут. Итак, товарищи командиры, слушаю вас. Пока — все сразу, ни с кем по отдельности разбираться пока не станем. Куда идем и почему?

— Так… отходим же.

— А приказы на отход — письменные, я имею в виду, у всех, полагаю, на руках? Предъявить можете?

— Могу! — приподнялся с места Гомонюк. — Извольте!

Капитан взял у него бумагу.

"С получением сего, передать занимаемые позиции… отойти для переформирования в район…" Печать, две подписи — ажур!

— Вы, товарищ майор, кем будете? А то я петлиц ваших не вижу…

— Зенитчики. Матчасть утрачена в бою, оставшийся боезапас передан сменившим нас частям. В строю сорок три человека — все, кто остался от дивизиона.

— Не имею больше к вам никаких вопросов, товарищ майор — можете следовать дальше. Следующий — прошу подходить…

Приказы на руках оказались только у троих — упомянутого майора, худощавого танкиста и пожилого капитана-финансиста, вывозившего в тыл архивы дивизионной финчасти.

— Негусто, товарищи командиры… как же так? А ведь с вами бойцы…

Ожидаемого шума-гама не последовало — народ молчал.

— Так вот, товарищи! Мои полномочия вам известны. Поэтому, исходя из сложившейся ситуации — приказываю! Сформировать сводный батальон — командир капитан Лопатин!

Этого молчаливого пожилого капитана Ракутин приглядел уже давно (минут двадцать назад). Несуетливый, спокойный и неразговорчивый, он выглядел островком спокойствия среди прочих. Да и Морозов успел его выделить, о чем не преминул сообщить Алексею.

— Будет исполнено! — приподнялся с места капитан.

— Об исполнении — доложить через два часа!

— Ясно — через два часа! Товарищи командиры, — обвел глазами присутствующих Лопатин, — попрошу всех следовать за мной!

А вот танкиста Алексей придержал.

От его комбинезона остро несло гарью и бензином. Но капитан молчал и никаких вопросов не задавал.

— Тут такое дело, товарищ Деменков…

— Слушаю вас, — разжал губы танкист — словно ворон каркнул! До этого он практически ничего не говорил, и приказ об отходе тоже передал молча.

— У меня тут танки…

Над полем промелькнул первый луч встающего солнца и этот мимолетный проблеск отразился в глазах собеседника. Они словно вспыхнули!

— Сколько?!

— Три. Тридцатьчетверка и… два трофейных. Средний и легкий. Экипажи… с бору по сосенке, откровенно говоря.

— Топливо? Боезапас?

— Боезапаса — навалом! С топливом чуть хуже, но есть. Примерно по полбака у каждой машины.

— Этого даже много! — усмехнулся одними губами танкист. — Что от меня… от нас требуется?

— Я должен защищать станцию, пока не уйдёт эшелон. Сил, откровенно говоря, мало. Несколько пушек… и человек двести пехоты — вот и всё.

— ПТО?

— Две сорокапятки и трофейная пушка — сто пять. Ну… и зенитки есть — четыре автомата.

— Откровенно, капитан?

— Ну!

— Час-два — и вас смешают с пылью. Тебе уже приходилось атаку танков отбивать?

— Да.

— И как?