Пока течет река

– Не забывайте, вы обещали помочь с моим экспериментом.

– Что я должен сделать?

– Когда узнаете, можете передумать.

И действительно, когда она рассказала ему о своих намерениях, Донт не смог скрыть изумления:

– Зачем вам это нужно?

– А сами не догадываетесь?

И он, конечно, догадался:

– Все из-за девочки, да? У нее замедлилось сердцебиение, и вы хотите понять, как это произошло.

– Так вы мне поможете?

Первая часть эксперимента оказалась несложной. Они уселись за кухонный стол в доме; на плите грелась вода; Рита взялась одной рукой за Донтово запястье, а в другой держала свои карманные часы. Шестьдесят секунд они провели в молчании, пока замерялся пульс. Потом она сделала пометку в блокноте карандашиком, который носила на шнурке, как кулон.

– Восемьдесят ударов в минуту. Многовато. Вероятно, вы волнуетесь из-за предстоящей процедуры.

Она долила воду из кастрюли в большой жестяной чан рядом с плитой.

– Не так уж и горячо, – сказал он, попробовав воду пальцем.

– Тепловатая подходит больше. Вы готовы? Тогда я отворачиваюсь.

Пока она смотрела в окно, Донт разделся до нижней рубашки и подштанников, а затем накинул пальто.

– Готово, – сказал он.

Земля на улице промерзла, и холод начал быстро подниматься по телу от босых ног. Поверхность реки впереди казалась гладкой, но местами появлялась мелкая рябь, выдавая глубинное течение. Рита села в свою лодочку, отплыла на пару ярдов и загнала посудину носом в камыши. Потом на несколько секунд опустила в воду термометр и занесла в блокнот его показания.

– Отлично! – сказала она. – Я готова, дело за вами.

– Как долго это займет? – спросил с берега Донт.

– Думаю, не больше минуты.

Он снял пальто, затем рубашку и остался в одних подштанниках. Невольно вспомнилось, как в первые дни своего вдовства он пытался представить себя раздетым в присутствии другой женщины, но ничего подобного ему и в голову не могло прийти.

– Начинайте, – сказала она все тем же спокойным голосом, не отрывая взгляда от циферблата часов.

Он вошел в реку.

При первом контакте с водой его суставы заныли от холода. Он сжал челюсти и сделал еще три шага. Линия замерзания ползла по ногам все выше. Донт не стал ждать, когда она доползет до паха, и предпочел быстро погрузиться сразу по шею, опустившись на корточки. Он вдохнул и удивился тому, что его грудная клетка еще может расширяться в ледяных объятиях реки. Потом несколькими гребками преодолел расстояние до лодки и ухватился за борт.

– Ваше запястье, – скомандовала она.

Он поднял руку. Рита взяла ее и молча стала считать удары, глядя на часы.

Так продолжалось, по его ощущениям, как минимум минуту. Она продолжала смотреть на стрелку, изредка моргая. Он вытерпел еще примерно столько же:

– Боже, когда это закончится?

– Если я собьюсь со счета, придется начинать снова, – пробормотала Рита, сосредоточенная на своем занятии.

Он вытерпел целую вечность.

Он вытерпел еще одну вечность.

Он вытерпел тысячу вечностей – и только тогда она отпустила его запястье, взяла карандаш и сделала пометку в блокноте. Он поднялся во весь рост, отфыркиваясь и обтекая, добрел до берега и там уже бегом устремился к дому, к приготовленной теплой ванне. Погрузившись в нее, он убедился в правоте Риты: теперь вода казалась горячей, и тепло разлилось по всему телу.

Когда Рита вошла в кухню, над водой торчали только его нос и рот.

– Самочувствие в порядке? – спросила она.

Стуча зубами, Донт шевельнул головой в знак согласия, а потом его сознание на время притупилось, чтобы направить все силы организма на восстановление от ледяного шока. Чуть позже придя в себя, он посмотрел в сторону стола, за которым сидела Рита и с озадаченным видом смотрела на угасающий за окном день. Карандаш не висел у нее на шее, а был засунут за ухо; шнурок лежал на плече. «Мне нужно это заснять», – подумал он.

– Ну и как?

– Восемьдесят четыре. – Она показала блокнот с записанными цифрами. – Ваш пульс ускорился при погружении в холодную воду.

– Ускорился?!

– Да.

– Но ведь пульс девочки был очень слабым… Мы получили результат, прямо противоположный ожидаемому.

– Да.

– Выходит, все было напрасно.

Она медленно покачала головой:

– Не напрасно. У меня появилась гипотеза, а это уже прогресс.

– И в чем суть этой гипотезы?

Она задрала голову, глядя в потолок, подняла руку, так что локоть согнулся поверх головы, испустила долгий сокрушенный выдох и сказала:

– Не знаю.

Ночной визитер

Лили Уайт не спала, но и не бодрствовала. Она пребывала в том пограничном состоянии, когда тени вздымаются волнами, а свет – бледный и загадочный – то появляется, то исчезает, как лучи солнца, проникающие глубоко под воду. И вдруг она резко пробудилась на своей постели в Лачуге Корзинщика.

Что это было?