Пока цветет сирень

Итак, наступил день рождения Кати. 20 мая 36-го года. У нас в семье денег немного было, но папа с мамой старались, чтоб на праздники мы были нарядными. А младшему брату Сашке мама сшила настоящий костюм. Я очень радовалась за Катю, но вся была в мыслях о завтрашнем дне, моём первом настоящем занятии по вокалу. Я всё ждала момента, когда папа отлучится от застолья, чтобы рассказать ему происходящее.

Мы дружно уминали приготовленный в печи мамин пирог с прошлогодними яблоками. А потом мама подала борщ, и мы ели деревянными ложками. Маленький Сашка любил за столом баловаться: то меня ущипнёт, то Машу за косу дёрнет. А папа грозился в шутку: «Эй, малой! Сейчас ложкой по лбу кааак дам!» и замахивался, а мы смеялись. Конечно, Сашку никто не наказывал.

После сытного обеда я, наконец, подошла к папе, взяла за руку и потащила в нашу с Машей комнату: «Папа! У меня завтра первый урок пения! Ты знаешь кто живет в одиннадцатом доме?» – свалив все вопросы в кучу, налетела я.

Папа растерялся сначала, затем стал перечислять: «Значить, это… в десятом живут Дугины, в девятом Студенкины, а в одиннадцатом… там вроде какой-то богатый человек живёт. Говорят, это его дача здесь, а сам он из города. А тебе по что надо?» И посмотрел, будто я что-то неладное задумала.

Я и рассказала про вчерашнее прослушивание и про знакомство с моим будущим учителем из дома культуры.

Я рассчитывала как и обычно на поддержку, но попала впросак.

Папа позвал маму. «Всё пропало» – промелькнуло у меня в голове. И странно было, ведь он знал, что я прослушиваться иду. Мама прибежала вместе с задиристым Сашкой. Он всегда чувствовал неладное и из-за угла поддакивал ругающей маме. Меня это всякий раз злило, но я решительно не обращала внимания. Отец попросил повторить сказанное ему. И никакие попытки остановить его ничем не закончились. Мама слушала, заламывая руки, и вздыхала. Сашка смотрел на меня, как, наверно, смотрит паук, когда в паутину попадает бабочка. Ему все было зрелищно и забавно. В эти минуты я его ненавидела. Только Катя, заслышав укоры родителей, пришла меня поддержать. Мама говорила: «Как ты вообще могла позволить себе пойти к какому-то человеку в дом? А вдруг…». И тут началось. «Вдруг, тебя бы обидел кто? А кто их знает, этих городских…». И последними ее словами были: «Аня! Никакого пения!! Слышишь? Чтоб я даже не слыхала больше! Завтра, вон, пойдём со свеклой возиться, хоть какая от тебя польза будет» (недавно нашей семье выделили небольшой земельный участок для посадки картошки и свеклы в Покровском-Стрешнево). Положение – хуже некуда. Я угрюмо согласилась, ничего не поделаешь.

Погоревала час и стала продумывать план, как удрать завтра от мамы и сестёр. Как я могу пропустить занятие? Да и огород терпеть не могу.

Ночью, к нам с Машей в комнату пришла Катя. Родители всегда думали о нас, поэтому, с недавних пор, у Кати была отдельная комната. Катя тихо постучалась. Маша спала, отвернувшись к стене, а я не могла и глаз сомкнуть. Сестра зашла и села на край моей кровати.

– Ну что, Ань, как быть-то завтра? – спросила она печально.

Меня это только разозлило:

– Как быть?! Я всё равно пойду! – молниеносно вспыхнула я, будто ожидая, что Катя пришла отговаривать от затеи.

– Ну, ладно. Ты иди, а я что-нибудь придумаю – подмигнула она.

Так, у меня появилась поддержка. Да тут и Маша повернулась в нашу сторону и добавила:

– А я не сплю, и всё слышу. Правда, Ань, иди. А мы с Катей маму отвлечем и придумаем что-нибудь. Тебе надо петь, уж всё село подтвердит!

Я была счастлива, что моя семья для меня опора. И не нашла, что ответить, кроме как:

– 

Ну, раз у меня такие сёстры, то и умереть не жаль!

Не помню, откуда цитату взяла, но очень она мне нравилась.

Маша только рукой махнула, да ответила:

– Вечно ты, Анька, чепуху городишь! Послушать нечего! – и все мы засмеялись, да так, будто забыли, что ночь на дворе. Только сердитый кашель отца нас усмирил.

Проснулась в 6 утра кое-как, часа три я всё же проспала. Надела Машины туфли без каблука, тихо пробралась в сени. Туда мне Катя вынесла отглаженное платье и ленты в косы. Я решила идти в школу уже при параде. Всё-таки, первое занятие по вокалу, да и вообще, мне хотелось производить впечатление начинающей артистки. Так и отправилась, решив пойти долгим путём, через большой сквер. Времени до начала первого урока ещё было много, поэтому, несмотря на запреты родителей, я свернула и решила, прямо с утра зайти в 11-й дом и поблагодарить того человека в шляпе, что привел меня на прослушивание. Я уже подходила и увидела нечто странное: калитка была распахнута, дверь в дом тоже была открыта. Стояла тишина и было непонятно, есть ли там вообще кто-то. Я осторожно прошла по аккуратно недавно выложенной плитке. Тишину постепенно наполняли трели соловья где-то в кустах и жужжание пчел, на повсюду проросшем люпине. В доме никого не было.

Я быстро вышла и побежала что есть силы оттуда. Мне было страшно и что-то внутри сжималось. Там, на маленькой террасе, были видны следы борьбы и около входной двери на полу было пятно запекшейся крови.