Пока цветет жасмин (СИ)

Они сходились не грудь с грудью, а царапались, растопырив скрюченные пальцы, стараясь угодить друг дружке в лицо, ущипнуть, разорвать, расцарапать. Марселина, одержимая местью и злобой, стала царапать лицо соперницы. Орабель морщилась и параллельно наносила удары по лицу ангелессы. От боли в глазах Марсель потемнело, и когда Бель ударила ту по щеке, разозленная Марсель резко дернула белое платье с брюнетки. То с треском стало разрываться и вскоре значительно укоротилось.

— Это было мое любимое! — вскричала Орабель, которая снова начала бить «подругу» по гарнизону по лицу.

Марселина ухмыльнулась и увернулась от удара. Она со злостью и силой, на которую только была способна, ещё раз дернула платье брюнетки и разорвала его окончательно. Платье полностью спало с Орабель, при этом её обнажив. Та теперь просто стояла в одном бюстгальтере.

— Ах-ты, потаскуха! — закричала Бель. — Я сейчас тебя ощипаю, как курицу!

Теперь у блондинки платье в цветочек тоже было разодрано, а через порванную одежду проступало голое тело. Клочья одежды летали в воздухе. У Марселины первой показалась кровь: три длинных царапины шли ото рта к подбородку. Боясь окриветь, она защищала глаза и прикрывала их при каждом ударе. Орабель еще не была окровавлена. Марсель метила ей в уши и бесилась, что не могла достать их. Наконец, она ухватила сережку, маленькую грушу из чистого золота, дернула и разорвала мочку уха. Брызнула кровь… Бель закричала, когда увидела, как соперница бросила кусок уха на пол темницы. Несколько секунд они стояли так на коленях, угрожая друг другу. Растрепанные, распухшие, бурно дышащие, они настороженно выжидали, переводя дыхание.

Перекосившаяся от боли Орабель, вскочила и вцепилась в волосы сопернице. Она стала вырывать белые пряди «подруги», хватать ту за локоны и бить головой об стену. Марселина закричала. Орабель сейчас же рванулась в сторону, чтобы избежать ответного удара, который только слегка задел ее по бедру. Постепенно, войдя в раж, ангелессы стали свирепо и ритмично колотить друг друга, как прачки колотят белье… Марсель схватила Бель и ударила лицом об землю. А когда опомнилась от удара, то удесятеренной силой схватила Марселину поперек туловища, согнула ее, прижала лицом к полу. Несмотря на то, что блондинка брыкалась, Орабель задрала ей подол порванного платья на голову.

— Сучка! — кричала сквозь зубы Марселина, пытаясь наносить удары сопернице. — Поперчу я тебе сейчас сиськи и надеру тебе репу!

С каждым ударом по белой коже Орабель вопила. Она перехватывала удары и наносила их сопернице. На коже обоих воительниц было достаточно синяков и порезов, а тела их были в ранах, из которых капала кровь. Казалось бы, пора уже остановить это кровавое безумие, но Орабель не останавливалась и наносила удары ненавистной сопернице снова и снова. Та истерически кричала, и её громкие крики привлекли охранников Небесной тюрьмы. И вот в коридор, где происходила драка вбежали другие ангелы — Асуф и Камаэль. От увиденной безобразной сцены стражники немного офигели: Асуф внимательно стал наблюдать за дракой, не спеша разнимать ангелесс; Камаэль ухмылялся и тоже не смешил разнимать дерущихся девушек. А когда в темницу вбежал третий ангел по имени Кристиэль, то из уст охранников стали слышаться возгласы: «Давай, давай, Марселина!» «Дай ей как следует! «Так ее, Орабель!» «Ощипай ее как курицу!» «Сломай ей хребет!»

Казалось, ангелам доставляло удовольствие наблюдать за женской дракой, и ни один страж не останавливал ангелесс. Наоборот, женская драка привлекала внимание и остальных воинов гарнизона, которых собралось где-то пятнадцать. Все обступили дерущихся девушек и стали наблюдать. И вскоре многие солдаты Михаила, которые находились в темнице, прибежали посмотреть на это зрелище. Женские бои были такие редкие, что все небожители с упоением и наслаждением наблюдали за баталией и чем, собственно, всё закончится.

Крики и ругательства девушек стали такими сильными, что стали доноситься аж до дальней камеры Габриэля и Бальтазара. Габриэль, отложив карты, посмотрел на друга. Удивленный, тот вскочил и подбежал к решетке. Тоже самое сделал и Проказник.

— Бабы дерутся! Вот это да… Солдатки из гарнизона Михаила дерутся, которые сегодня охраняют темницу. Женские бои без правил в грязи. Да это же круче во сто крат, чем публичный дом! — радостно воскликнул Бальт и вплотную подошел к толстой решетке. — Вот тебе еще одно развлечение!

— Ага, только мы его не видим. Наша камера одна из дальних в этой темнице, но мы всё слышим, — с ухмылкой изрёк архангел, интересуясь: — А кто хоть дерется?

— Понятия не имею. Нам отсюда не видно, но узнать нужно, верно? — ответил тот, посмотрев на сладкоежку. — Но, как это сделать?