Пока цветет жасмин (СИ)

Но вся проблема была в том, что сегодня, в этой самой темнице дежурила Марселина, которая долго служила в армии Михаила, и которой он всегда доверял. Хотя проблема была даже не в этом, а в том, что Марселина знала Габриэля. И не просто знала. Она имела с ним настолько близкие отношения, что парочку все считали женихом и невестой. Аж целый год (Для Габриэля это было очень долго) пара встречалась. Они старались проводить друг с другом каждые свободные минуты. Габриэль и Марселина были красивой парой, которым многие в Раю завидовали. А некоторые ангелессы (С которыми Гейб тоже встречался и благополучно бросил после первого-второго свидания) даже стали ненавидеть её, так как именно она стала возлюбленной похотливого архангела. Казалось, их крепкие отношения ничто не могло нарушить… Но они разрушились в один момент, когда сама Марселина узнала об очередной измене шустрого младшего архангела. И на этом отношения разорвались. А влюбленные стали враждовать. От любви до ненависти, как говорится.

Когда ссора улеглась, а конфликт забылся (а это было после тяжелых четырёх месяцев любовных баталий) Марселина перестала обращать внимание на сладкоежку, игнорировала его и обходила стороной. Но порой она хотела его убить. Да и если говорить честно, то любовные игры и романы были нормальным явлением для Габриэля и его фавориток. После всего пережитого Марселина попросту забила на бывшего возлюбленного и занялась другими делами, посвятила себя службе в гарнизоне Михаила.

Но когда по Эдему пошла молва об отношениях Гейба и Орабель (некоторые даже говорили, что парочка хотела пожениться), какие-то странные и былые чувства ненависти вспыхнули в сердечке Марсель. Нет, это были совсем не чувства любви, былой любви, и даже не ревности. Это были чувства ненависти и мести. Особенно мести. Мести за то, что она оказалась брошенной и преданной возлюбленным, а он её только использовал для своих сладких утех или любовных игр в постели.

— Орабель, не положено! — коротко ответила Марселина, сверкнув голубыми глазами.

Она с вызовом стала смотреть на свою подругу по гарнизону.

Да, после смерти Рафаэля, Орабель перешла на службу в армию Михаила и теперь служила в одном гарнизоне с Марсель.

— Михаил мне разрешил! Следуй его приказу! — насупилась брюнетка, не собираясь отступать. — Пропусти меня к Габриэлю! Или ты игнорируешь приказ нашего командира?! Ты же знаешь, что тебе будет за неповиновение, м? Давно не сидела здесь?

— Не твоего ума дело! — вскричала Марселина. — Сиськи в руки и на выход! Я сказала не положено, значит, не положено! И вообще, свали отсюда, а? Ты мне вчера ещё в Эдеме все мозги проела. Я от тебя скоро лысой стану. Орабель, знаешь, ты идиотка. Ты просто дура…

— Сбавь обороты! — прошипела сквозь зубы брюнетка, в глазах которой стали разгораться огоньки гнева, ненависти и злости.

— Или что? Так вот, на чем это я, — Марселина оскалилась и, словно делала это специально, с издевкой продолжила: — Твой Габриэль самый настоящий сладкоежка-альфонс. Он вообще не только неправильный архангел, он самый настоящий бабник. А почему? Ты знаешь? Он со мной год встречался. Также, как и с тобой сейчас. А потом… Потом он меня бросил, потому что я ему надоела. Я была для него просто игрушкой, куклой. И он решил избавиться от меня! Да он тебя, слепую сиськатую маслодойку просто использует для своих любовных потех. Ему надоела одна, возьму другую на вечер. Наиграюсь с этой курвой, брошу её и новую себе найду! Мы все для него как игрушки! Просто его марионетки, которых он использует для своих похотливых, амурных лямуров. Альфонс! Он с многими уже перевстречался, и многие побывали в его архангельской постельке. Он тебя просто поматросит и бросит. Поиграет с тобой и оставит! Ты думаешь, у вас любовь?! Черта с два. Любовь… Все его действия сводятся к сексу! Уж я-то знаю. Как ты понять этого не можешь?

Орабель слушала Марселину, и с каждым словом произнесенным той брюнетка закипала, словно чайник, и еле сдерживалась, чтобы не ударить ненавистную соперницу. Слушать такое про своего возлюбленного, про жениха, было выше её сил. Никому Бель не давала в обиду сладкоежку, и за него она готова была глотку перегрызть.