Пока цветет жасмин (СИ)

— Это ты, мой родной, — с улыбкой ответила демонша и подошла к стене. — Это твой диагноз, гугусик, и именно за него я тебя и люблю, мой нарцисс. Ты мой самый любимый и сердцем хранимый.

— Да, ты права. Нарциссическое расстройство личности? Да, милая, у меня это есть, — рассмеялся Светоносный и захлопнул книгу. — На сегодня хватит психологии с нас. Завтра нас ожидает парапсихология…

Палами залилась смехом и прижалась к стене. Как же ей сейчас не хватало Люцифера. Она каждую минуту слышала голос возлюбленного, наслаждалась его тембром и мелодичностью, и для неё это была музыка души. Она хотела бы обнять любимого Люцифера, прижаться к нему и ощутить запах его тела, почувствовать сердцебиение…

Сделав глубокий выдох, она легонько улыбнулась сама себе. Она ещё хотела что-то сказать Люциферу, но неожиданная резкая боль в голове заставила её вскрикнуть. Палами не понимала, что с ней снова происходит. Внезапный недуг заставил её опуститься на колени и схватиться за волосы, чуть ли не выдирая их. Перед глазами, мгновенно, стало всё расплываться, а пространство вокруг неё закружилось, словно в дьявольском танце. Жар, возникший из неоткуда, охватил всё тело, и Палами показалось, что она проваливается в бездну.

— Люцифер, — прошептала она, еле дойдя до кровати. — Люц…

— Что там произошло? — удивленно спросил Михаил, постучав в стену. — Что с ней опять? Палами, ответь нам. Что с тобой?

— ПАЛАМИ! — вскричал Люцифер, сердце которого сжалось от переживания за возлюбленную. — Что происходит? Тебя снова пытает собственное подсознание или что? Ответь же нам! Черт, я беспокоюсь. Почему мы и дня не можем прожить без приключений?

— Все… Хорошо… — набрав воздуха, ответила мадемуазель, проваливаясь в обморочное состояние.

— Это какое-то де жа вю, — прошептал Дьявол.

Палами стояла перед длинным коридором и внимательно осматривалась по сторонам. Этот туннель освещал яркий, ослепительный оранжевый свет. Именно он, приторный и резкий, заставлял её периодически морщиться. И когда глаза уже немного привыкли к свету, она решила понять, что происходит. Она неожиданно стала пятиться назад, пытаясь сбежать из туннеля и вернуться, но всё было безрезультатно. Сделав шаг назад, Палами уперлась во что-то каменное. Обернувшись, она заметила стену. Назад пути не было, а это значило, что нужно идти только вперед. Выхода другого нет… Нерешительными шагами, с замиранием сердца, демоница пересилила себя и пошла на яркий свет.

Постепенно глаза стали привыкать к яркому освещению. Удивительно, что свет никуда не исчезал. Он как будто освещал путь для неё. Сколько мадемуазель шла, она понятия не имела, но казалось, что туннель никогда не закончится. Демоница изрядно устала, ноги налились и отваливались, но при этом она не знала, куда шла и где был конец.

Ответа на вопрос долго ждать не пришлось. Сделав ещё шаг, Палами пересекла черту и оказалась на другом конце коридора. Она нервно сглотнула, увидев перед собой белую дверь. Дрожащими руками она потрогала дверь и толкнула её. Та, без усилий, отворилась.

Теперь ядовито-оранжевое освещение сменилось белым.

— А вот и наша невеста!

При слове «невеста» Палами вздрогнула, пристально осматриваясь вокруг себя. Она заметила, что стоит посреди зеленой поляны. Дует легкий ветерок, который слегка колышет… Белую фату на её голове.

Недалеко от неё стоит свадебная арка, украшенная плетенными растениями и большими свадебными кольцами.

Палами непроизвольно содрогнулась и медленно опустила взгляд. Она посмотрела на себя и заметила, что стоит в пышном свадебном платье. Но самое удивительное для девушки было не это. Самое удивительное было наблюдать… Собственных родителей… Таких живых и веселых… Как ничего и не произошло…

— Мама? — еле прошептала она и посмотрела на женщину, которая к ней подошла.

Молодая женщина, с длинными белыми волосами, подошла к ней и нежно её обняла. Она посмотрела на дочь и подняла вуаль фаты. Палами тоже смотрела на мать и поверить не могла, что видит сейчас её… Такую жизнерадостную и молодую. Именно такую, какой её запомнила Палами до смерти. На её глаза невольно навернулись слёзы, которые она незаметно утёрла.

— Ты чего плачешь, доченька? Сегодня день твоей свадьбы. Что случилось? Тебя кто-то обидел?

— Ну, полно тебе, Мишель! Не пугай ребёнка. Это она от радости… Сегодня такой важный день, потому что именно сегодня я отдаю нашу Палами Пройс, старшую дочь, в руки мужу и надеюсь, что он сделает её счастливой. В такой день можно и поплакать, только немного.

Темноволосый статный мужчина, в черном дорогом смокинге, также подошел к жене и дочери.

— Папа, — снова прошептала Палами и сглотнула. — Вы… Вы…

— Странная ты сегодня, Палами. Винсант, тебе не кажется, что наша доченька сегодня какая-то не такая? — спросила Мишель у мужа, на что тот улыбнулся.