Пока цветет жасмин (СИ)

И месяц, пока Бальтазар и Гавриил находились на Небесах, к Палами приходил Люцифер. Делал он это в ее видениях, и казалось, что девушка все больше сходила с ума - она постоянно говорила как будто сама с собой. Михаил не замечал ещё этого, что явно радовало саму Палами. Если бы он заметил, что она уже и говорит сама с собой, наверняка бы вызвал психиатра. Но не смотря на всю сложность данной ситуации, Люцифер продолжал являться в глюках Палами, и сама она была этому несказанно рада. С каждым холодным осенним днем ждала Палами своего мужа. Пускай он приходил, в галлюцинациях, но он приходил, интересовался её самочувствием и просто был рядом.

Так же было и в этот ноябрьский день.

— Добрый день, Вьетнам! — закричал Люцифер, когда жена лежала в теплой ванной и наслаждалась купанием.

Хоть её сосуд и трещал по швам, изматывался, а на теле были ужасно большие язвы и волдыри, которые периодически кровоточили и лопались, девушка все равно принимала ванную. Да, это было больно, но она же не могла не принимать ванную? Это нужно было делать. Хотя её телу это и не нравилось, а на свой сосуд без слез Палами смотреть не могла. Уже полтора месяца она так страдала, и за это время сосуду легче не стало. Наоборот, положение ещё сильнее усложнилось, и ни Михаил, ни Габриэль, ничего не могли с этим поделать. И она привыкла, смирилась.

— Люцифер! — взволнованно вскричала Палами, быстро открыв глаза. — Ты что здесь делаешь?

Она внимательно посмотрела на архангела, который стоял в дверном проеме ванной комнаты, сложив руки на груди в своей привычной манере, и весело улыбался.

— Как что? — Светоносный ехидно взглянул на жену. Та быстро вылезла из ванной и обмоталась теплым мягким полотенцем. — Пришел проведать любимую супругу. Ты разве не рада меня видеть?

— Я рада, гугусик. Только вот… Ты не туда пришел немного. Точнее, не вовремя. Я же в ванной была, — ответила Пройс и, придерживая махровое полотенце, поцеловала мужа в щеку.

Архангел ответил на поцелуй, и голубые глаза наполнились радостью и весельем.

— Ой, брось, Палами, — отозвался Люцифер, махнув рукой. — Да что я там не видел? Ты моя жена, и мне можно видеть тебя обнаженной! Даже нужно.

— Но не тогда, когда мое тело так изранено, а сосуд на ладан дышит.

Она прошла в спальню, развязала полотенце и быстро укуталась в ещё более толстый, но очень мягкий халат. Сев на кровать, Палами стала расчесывать длинные волосы, а Люцифер просто поглядывал на жену, провожая взглядом каждый ее жест. Он повернулся к ней, и в голубых, как небо, глазах отразилась задумчивость и озадаченность.

— О чем ты думаешь? — поинтересовалась Палами, отложив расческу в сторону.

— Думаю, сколько могут продолжаться твои мучения, — честно признался Люцифер, отвечая на вопрос. — Я не могу тебя видеть такой. Твой сосуд…

— Да, — кивнула она.

— Палами, — Падший сделал глубокий вдох, — а ты бы не хотела просто поменять оболочку?

Видя удивление на лице супруги, он объяснил:

— Я имел ввиду, что измени свой сосуд. Возьми себе новый, целый. Зачем тебе это нужно! Я не могу видеть, как ты умираешь! А новая шкурка тебе пойдет на пользу.

— Ты в своем уме, Люцифер? С чего бы это? Это мой сосуд, и с чего бы мне его менять? О, нет, это исключено. Или ты бы хотел меня увидеть в сосуде Мерилин Монро?

Люцифер невольно засмеялся, а потом спросил:

— А почему именно Мерилин Монро? Она не в моем вкусе. Лучше тогда Анджелина Джоли.

— Идиот!

— А если серьёзно, — продолжил он, перестав смеяться, — зачем тебе страдать? Я бы на твоем месте так и сделал. Я люблю тебя любой: рыжей, белой, брюнеткой, серо-буро-малиновой, но…

— Нет, я сказала, даже ничего не говори! Мы найдем другой способ его излечить!

— Не отрицаю, — Люцифер пожал плечами, примирительно проговорив: — Я просто предложил. Но я не могу видеть, как ты мучаешься.

— Я это знаю, родной, — спокойно ответила Палами. — И твоя забота и переживания мне очень важны. Ты делаешь нечто большее. Но менять сосуд даже не проси. Мне и этот нравится. А я найду способ себе помочь! Кстати, это же было с Ником у тебя…

— С Ником все было по-другому! Не сравнивай себя и меня! — резко вскричал архангел, теперь осмотрев себя и свой сосуд. — Ник не мой истинный сосуд, поэтому ему было тяжело выдерживать мои способности, моё могущество. Он износился, да… Но в Клетке все стало как обычно, и этот сосуд восстановился. Если ты помнишь, на кладбище “Сталл” мой сосуд был на последнем издыхании, но в Клетке все изменилось. У тебя же все совсем по-другому. Понимаешь, как бы тебе это объяснить, — он задумался и попытался собраться с мыслями, а потом пояснил: — твой сосуд напрямую связан с тобой. Он подстраивается под твое состояние. Я не знаю, как объяснить это, но ты связана с сосудом, и если переживаешь ты, переживает и она.

Пройс выслушала мужа, отвечая ему: