Пока ты моя

Грейс уставилась на ковер и принялась пощипывать ноготь большого пальца руки. Ее нога судорожно дергалась вверх-вниз, и Лоррейн приказала дочери прекратить. Не обратив ни малейшего внимания на замечание матери, Грейс принялась трясти ногой еще энергичнее, пока не пнула ножку журнального столика пальцами и не ударила по каркасу дивана каблуком. Щеки Грейс покраснели, а ее нижняя губа едва заметно тряслась, давая понять, что из глаз вот-вот хлынут слезы.

— Что ж, с твоей стороны было очень любезно забежать домой, — мрачно изрекла Лоррейн. Она не хотела говорить подобным тоном, но надежды на то, что Грейс вернулась насовсем, рухнули после того, как дочь позвонила в дверь — подумать только, позвонила в дверь своего собственного дома! — и заявила, что заскочила на минутку, только чтобы забрать несколько вещей.

— Милая… — начал Адам, но тут же осекся.

— Прекрати трясти ногой, Грейс, ты ударишься, — бросила Лоррейн, возможно, слишком резко.

Грейс наконец-то выпрямилась и замерла на месте.

— Твоя мать права, — невпопад произнес Адам. — Грейс, ты должна поговорить с нами. Как мы можем тебе помочь, если ты даже не хочешь это обсудить?

— Мне не нужна ваша помощь, — отрезала Грейс, по-прежнему сосредоточенно изучая ковер. — Здесь нечего обсуждать.

— Этот парень давит на тебя? — с тревогой спросила Лоррейн.

— У «этого парня», — ответила Грейс, — как ты знаешь, есть имя. И — нет, Мэтт не давит на меня. Мы оба хотим пожениться. Мы любим друг друга.

— Но как же университет? Как же насчет того, чтобы найти хорошую работу, иметь достойную жизнь? Ты еще такой ребенок… — Перед мысленным взором Лоррейн вдруг предстал образ семнадцатилетней дочери, беременной, ютящейся в муниципальной халупе и живущей на пособие по безработице. Мэтта рядом, разумеется, не наблюдалось.

— Мы понимаем, что ты чувствуешь… — сказал Адам.

— Вообще-то я совсем этого не понимаю, — перебила Лоррейн.

Грейс глубоко вздохнула.

— Я прекрасно знаю, что ни один из вас меня не понимает, — тихо произнесла она. — Именно поэтому я и ухожу из дома — чтобы избавиться от вас двоих. Если мне придется бросить школу и найти работу, чтобы содержать себя, я сделаю это. Мы с Мэттом серьезно относимся к будущему браку. И его мама отреагировала потрясающе, она — просто замечательная.

Лоррейн содрогнулась от боли.

— Ты ведь хотела заниматься наукой, — слабым голосом напомнила она.

— Мы уже вовсю ищем место для свадебной церемонии в уик-энд, — сказала Грейс так, словно даже не слышала мать.

— И ты подумывала перед поступлением в университет провести год в Штатах.

Грейс медленно подняла глаза на мать, покачивая головой, словно последние семнадцать лет были лишь туманной мечтой, бесконечно далекой от правды.

— Это ты хотела, чтобы я занималась наукой, — поправила дочь. — Когда не была занята, ссорясь с папой. Так-то.

Лоррейн почувствовала, как ее начинает захлестывать нарастающая волна безумия.

— Прекрасно. Бросай школу. Уходи и живи в другой семье — это, без сомнения, гораздо лучше. Выходи замуж и обзаводись дюжиной детей прежде, чем тебе исполнится восемнадцать, а ночами работай в супермаркете. — Лоррейн ощутила, что дочь слушает ее внимательно. — В этот самый момент ты свободна, Грейс. Только представь, что нет больше мамы и папы, которые на тебя ворчат, нет больше домашних заданий, нет основных правил поведения. Ты — сама по себе, моя дорогая, и отныне не нужно думать, что можешь запросто прибежать к нам, когда у тебя не будет денег.

— Папа не ворчит, — спокойно заявила Грейс. — Но ты — да.

— Боже праведный! — Лоррейн в ужасе закрыла лицо руками.

Адам неловко поерзал на диване.

— Рей, не надо.

— Я еще не закончила…

Но Адам перебил жену.

— Ничего страшного, Грейс. Если ты думала об этом долго и тщательно и это действительно то, чего ты хочешь… — не слишком убедительно произнес он и на мгновение смолк. — Мы просто не хотим, чтобы ты действовала в спешке, необдуманно.

— Ты еще ребенок, — предприняла Лоррейн последнюю попытку заставить дочь передумать. — Ты не можешь выйти замуж. У тебя нет ни малейшего представления о том, что это означает.

— По крайней мере, у меня есть тот, кто меня любит, — произнесла Грейс так тихо, что Лоррейн решила, будто ослышалась. — В отличие от вас двоих.

— О, милая, все не так, и ты сама это знаешь. — Адам наклонился к Грейс, сжав ее беспокойно метавшиеся руки своими большими ладонями. — Как ты можешь говорить такое? Мы с мамой любим тебя больше всего на свете.

В ответ Грейс медленно покачала головой, словно это причиняло ей нестерпимую боль. По ее щеке покатилась слеза.

— Ну разумеется, мы тебя любим, — подтвердила Лоррейн, потрясенная до глубины души словами дочери. — С какой стати ты подумала, что это не так?

— Потому что вы не любите даже друг друга, — смиренно вымолвила Грейс, заставив Адама отшатнуться.

Супруги быстро переглянулись.

— Вне всякого сомнения, любим, — негодующе выпалил Адам.

Его лицемерие было очевидным, думала Лоррейн. Как они могли быть так наивны, чтобы считать, что их проблемы, заброшенные для удобства в темные уголки сознания, никак не затронут их дочерей?