Пока ты веришь

Помнил ее рассказы о принадлежавшей родственнику хозяйственной лавке, о том, что она подрабатывала шитьем… Но лавок в Освине было огромное множество, швей — и того больше…

А люди… Здешние люди Джеку не нравились. Они неохотно делились информацией и вообще вели себя странно.

Какой-то человек порезал ему плащ и вспорол обшивку корпуса… Зачем? Джек отобрал у него нож и спросил, где ему найти швею Эбигейл… А тот убежал…

Но нужный дом Джек все равно отыскал. Только Эби там не было.

Он решил подождать.

Приходил, когда на улице темнело, и ждал.

Дождался…

Все, на что хватало ее сил, — просто идти. Не думать куда, не строить планы, а лишь идти, опираясь на сильную, в прямом смысле стальную руку.

Оглядевшись через какое-то время, Эби поняла, что они уже не в Освине. Район был не из богатых, но почище того, в котором она прожила три года, и воняло тут не так сильно. Джек довел ее до двери под стершейся вывеской. Там снял с себя плащ и набросил ей на плечи. Наверное, подумал… если бы он мог думать, то подумал бы, что в тюремном платье ее не пустят в эту забегаловку… Эби сама была не в том состоянии, чтобы размышлять над чем-либо, а потому молча укуталась в плащ и вошла вслед за механическим кавалером в скудно освещенный зал трактира.

За столиками сидело несколько мужчин, и появление девушки не осталось незамеченным. Кто-то присвистнул, кто-то отпустил парочку сомнительных комплиментов, но Эби, на свое счастье, уже не разбирала слов. Стояла, прислонившись к стене, покуда не вернулся Джек, отходивший к стойке поговорить с трактирщиком, затем вцепилась в его руку, поднялась кое-как на второй этаж в темную комнатушку и рухнула без сил на жесткую кровать…

Уснула ли она или же по воле Творца милосердного лишилась сознания и провела ночь в беспамятстве, Эбигейл не поняла, а открыв поутру глаза, отдохнувшей себя не чувствовала. Боль в груди никуда не девалась, голова отяжелела, и во рту пересохло. Жар поднимался из легких и вырывался наружу с сиплым горячим дыханием. Вокруг все словно туманом заволокло.

— Доброе утро, — сказал, когда она заворочалась, Джек.

Механический человек сидел на табурете рядом с кроватью и, судя по всему, провел так целую ночь.

— Доброе, — простонала в ответ Эби.

Отчего бы не назвать утро добрым, если жива и на свободе?

Полежав еще минуту-две, девушка через силу села и огляделась. Сквозь застлавшую глаза дымку рассмотрела грязную каморку, в которой, кроме кровати и табурета, ничего и не было, маленькое оконце и дверь с массивной щеколдой.

— Где мы? — спросила она у Джека, удивляясь, что не задала этот вопрос еще вчера.

— В гостинице, — ответил ровный искусственный голос.

Видно, он не знал иного определения, раз уж именовал так громко убогую ночлежку.

— Как мы сюда попали? Вернее… откуда ты знал, что тут можно переночевать? — продолжила расспросы Эби. — Тебя послал кто-то?

На миг прокралась в душу надежда, что, может быть… и была безжалостно изгнана воспоминаниями: не может.

— Никто не посылал, — эхом тоскливых дум отозвался Джек. — Я сам тебя нашел. Была ночь, ночью тебе надо спать, и я увидел это место на своих картах. Плохое место, мы найдем лучше, но тебе нужно поменять вид.

— Что поменять? — не поняла Эби. Налившаяся свинцом голова тянула опять на свалявшуюся подушку.

— Весь вид. Мы найдем хорошее место, только тебя туда не пустят… наверное… У меня есть такая мысль. Тебе нужно поменять одежду и сделать волосы как раньше.

— У тебя есть мысль? — удивилась девушка. Но тему развивать не стала, вернувшись к вопросам насущным: — Я не могу сделать волосы такими, какими они были раньше. Но могу их спрятать. И переоденусь. Но сначала нужно вымыться. Принесешь воды? Спроси у хозяина какой-нибудь таз. И мыло… Наверное, он попросит денег…

— У меня есть деньги, — сказал Джек.

— Откуда?

— Нашел. Лежали в кармане плаща. Три монеты. Одну отдал человеку за комнату, осталось две.

Он протянул на ладони два блестящих рейла, и Эби закашлялась, задохнувшись от возмущения: механический болван отдал целый рейл за койку в пыльном чулане! Трактирщик за такие деньги не то что мыла дать обязан, а и воды самолично натаскать. А после обед подать…

Стоило подумать об обеде, как Эби затошнило. То ли от голода, то ли наоборот — от нежелания есть. А Джек безмозглый — что с него взять? Хотя в «гостиницу» привести догадался. И о комнате договориться сумел. Наверное, мэтр Дориан его такому учил — на случай путешествий, например.

— Пойди воды принеси, — повторила Эби. — Теплой. И мыло спроси. Денег больше не давай.

Пока он отлучался, она встала, чтобы поднять брошенный в углу узел и разобрать впопыхах собранные вещи. Платье серое, две сорочки, чулок один, передник, юбка старая… Слезы потекли из глаз и тут же высохли на горящих щеках. А когда Джек притащил уже воду и гнутую жестяную миску, Эби расплакалась по-настоящему.

— Что случилось? — спросил механический человек, которому до того она велела отвернуться. Вопрос, как и все, что он говорил, прозвучал равнодушно, и слез от этого лишь прибавилось.

— Я не могу его снять, — выдавила девушка. — Платье снять…