Пока ты веришь

Живой человек, наверное, вздрогнул бы от неожиданности. Человек механический застыл. Он и до того сидел неподвижно, но теперь его неподвижность стала какой-то отстраненной, холодной и враждебной. Это продлилось несколько секунд. Затем, медленно, будто с усилием, он повернул голову, и Адалинда с трудом удержала беспечную улыбку, поймав свое отражение в пустых блестящих глазах.

– «Он подключал его ко мне, чтобы настроить зрение», – процитировала она слышанные фамильяром слова. – Так вышло, что я знаю о том случае, кто кого и к кому подключал. Дориан считал это удачной идеей… Но что-то пошло не так, да, Джек? Или все же Эйден?

– Эйден Мерит мертв, – четко выговорил механический человек. – Я лишь храню его память. И в этой памяти можно найти много интересного. – Он склонил голову к плечу и протянул так высоко, как только позволял ему речевой аппарат: – «Не жаль цветочков?»… Помните тот день, дама под вуалью? Мои датчики распознают не только внешность, но и голоса.

Адалинда с облегчением вздохнула и рассмеялась негромко:

– Замечательно. Вот мы и разобрались, кто есть кто. Теперь можем поговорить.

– О чем? – В коротком вопросе явно слышалось недовольство.

– О важном. Фредерик сказал тебе ночью? Нет, похоже, не сказал…

– Что не сказал?

Ходить вокруг да около магиня не стала:

– Дориан жив.

– Мертв, – возразил Джек тут же, даже не задумавшись над ее словами. – Я видел тело.

– Я видела десятки подобных тел. Для мага определенной специализации, целителя или некроманта, не составит труда перекроить плоть, живую или мертвую. Это была обманка. Дориан жив, и я хочу найти его.

– Зачем?

– В каком смысле «зачем»? – Адалинда искренне растерялась. – Тот, кто подстроил все это, с фальшивым телом, с пожаром, похитил Дориана. Из-за его работ – наверняка. Держит его где-то, заставляет делать… даже не знаю что. Мы должны его спасти.

– Мы? – Если бы технически это было возможно, брови над стеклянными глазами приподнялись бы в наигранном удивлении. – Вы и я?

– Он – твой создатель, – напомнила магиня. – И он в беде. Разве ты не хочешь ему помочь?

Неуклюжее движение механического тела, видимо, означало неопределенное пожатие плечами.

– Зачем? – спросил он снова. – Какая мне выгода в его спасении?

Адалинда сдержалась, но прислушивавшаяся к их разговору кошка, с минуту назад вошедшая в гостиную и устроившаяся в одном из кресел, зло зашипела.

– Дориан создал тебя, – повторила женщина. – Подарил тебе жизнь. Разве не правильно будет отплатить ему тем же?

– И, если понадобится, обменять свою жизнь на его? – уточнил Джек. Едкая усмешка, которая не могла появиться на его лице, промелькнула в голосе. – Не рассчитывайте. Я уже понял, насколько опасно даже просто находиться рядом с вами, и не собираюсь рисковать тем малым, что еще имею.

Магиня смерила его неприязненным взглядом.

– Да, – протянула, скривившись. – Ты действительно похож на настоящего человека: в тебе так же мало человечности.

– Достаточно, – уверил Джек, пытаясь копировать ее тон. – Однако склонности к самопожертвованию я лишен напрочь. Если, конечно, на то нет веских причин.

– Причины есть. Ты живешь, пока жив Дориан. Только его дар поддерживает в тебе то, что ты считаешь жизнью. Если он погибнет…

– Погибну и я. Возможно. Но вы не знаете этого наверняка. Предложите что-нибудь другое.

– Издеваешься? – рассердилась Адалинда. После бессонной ночи, полной потрясений и надежд, расчетливая беспристрастность машины, смешанная со вполне людским равнодушием, нешуточно ее бесила. – Раз на то пошло, мне не нужно твое согласие. Ты – вещь, и я могу использовать тебя так, как мне заблагорассудится.

– Будь это так, вы не начали бы этот разговор, – парировал Джек невозмутимо. – Как вещь я весьма неудобен и очень тяжел.

– Ладно. – Магиня устало махнула рукой. – Назови свои условия.

– Деньги.

– Деньги? – удивилась Адалинда. – Зачем тебе деньги?

– Не мне. Эбигейл. Деньги. Сразу. Сегодня. Новые документы. Дом, где ее не найдут.

Эбигейл – этот козырь Адалинда придерживала до поры, но Джек первым открыл карты.

– Хорошо, – согласилась магиня. – Но сегодня не получится. Понадобится минимум два дня.

Выдержав небольшую паузу, Джек кивнул.

– Странно получается, – продолжила она. – Помочь Дориану ради самого Дориана ты отказываешься, хотя обязан ему самим своим существованием. А ради Эбигейл соглашаешься. Почему?

– Для мэтра Дориана я был лишь экспериментом. Игрушкой. А Эби всегда относилась ко мне как к человеку. Теперь я раздаю долги.

– Во сколько же, позволь узнать, ты оцениваешь свой долг перед Эбигейл?

– Десять тысяч.

Десять тысяч. Цифра эта крепко засела в голове… или еще где-то.

Джек не разбирался в таком, не понимал цены денег, но тот, другой, считал, что этой суммы будет достаточно для Эби. Немало, чтобы хватило на безбедную жизнь, на содержание уютного домика, на новые красивые платья, шляпки и шелковые чулки. Но и не слишком много. Большие деньги влекут за собой большие проблемы – так думал другой, и Джек соглашался с ним: он не хотел, чтобы у Эби были проблемы.