Пока в Питере дождь

– Что ж, не Астафьев12, и даже не Ерофеев13, но потерпи, браток, ты был свидетелем и не такого мусора, – обратился Северин к возмущенному принтеру, подбирая листы и складывая их вместе по номерам страниц, чтобы первая оказалась сверху и так далее. А когда аппарат умолк, мужчина, сняв пиджак, отправился с этой пачкой на коротенький черный диванчик у окна и лег, с целью бегло проштудировать текст в последний раз.

В дверь постучали.

– Да-да! – откликнулся лежащий, поднимая глаза на заглянувшее бородатое лицо.

– Время полвторого, Сев, ты чего тут развалился? – удивленно слетело с его губ, и лицо потянуло за собой остальное: короткую шею, широкие плечи и крепкий торс, с заметным пузцом. – Обедать идешь?

– Хотел закончить, занести главреду, да и к шефу на поклон…

– О-о, с последним я бы повременил, шеф сегодня не в духе.

– По причине?

– Самодурства, – лаконично ответил гость, махнув рукой. – Что ты его не знаешь? Рвет и мечет чуть ли не через день.

– Что ж, тогда во второй половине нагряну, – объявил Северин и поспешил исправиться: – Подкрадусь, так сказать, на цыпочках, или заброшу кого на разведку.

– Ну его к черту, пошли есть.

Северин улыбнулся и кивнул.

Выйдя в пустующий общий зал, разделенный перегородками на отдельные закуточки с компьютерами, мужчины заперли кабинет и по проходу направились к лестнице, с целью спуститься в тесный вестибюль с дежурившим там охранником.

На улице было тихо, непривычно светло и тепло. Внутренний дворик, со сквозным проездом через арки, был заставлен машинами и кое-где, чудом уцелевшие и почти не тронутые солнцем, чернели остатки спрессованного грязного снега, беспрерывно источающего серые ручейки, стекавшие под колеса. В подобной луже стояла "Мазда" Северина, но он не стал ее переставлять, а отправился пешком, вслед за коллегой через арку. В ней эхом разносился шум от проезжавшего по проспекту транспорта.

– В "Кетчуп", "Камбучо", или "Пары"? – спросил Северин, нагнав спутника, который в нерешительности остановился перед выходом на улицу, призадумавшись, вероятно, над тем же.

– В "Чебурум"! – ответил мужчина, разворачивая плотный торс.

Здесь вариантов было множество: от перечисленных кафе и бистро, до шавермы на той стороне и магазина продуктов. Была возможность купить свежей выпечки из киоска через дорогу, или наестся пончиков на "Пышечной фабрике". Запах разнообразных вкусностей разносило по проспекту от дома к дому, заставляя ускорить шаг, и лишь сейчас коллеги явственно ощутили голод.

А мимо, в хаотичном танце, то выползая на трамвайные рельсы, то аккуратно возвращаясь на дорогу, двигался беспрерывный автомобильный поток. То перестраиваясь, то паркуясь, то сообщая о себе сигналами, водители, будто специально, заставляли обратить на себя внимание или всячески друг друга достать. И сейчас, наблюдая за этим, Северин откровенно обрадовался своему пешеходному положению, не требующему участия в подобных выкрутасах.

По выложенному плиткой тротуару мужчины пошли вперед, минуя сувенирную лавку "Симфония камня", упомянутое кафе "Ketch up" и бутик одежды в желтой пятиэтажке, где в 1885-1917 годах находился букинистический магазин потомственного книготорговца Василия Ивановича Клочкова14.

В десятый раз любуюсь фасадом, Северин вспоминал как раз об этом. Нельзя сказать, чтобы он досконально знал историю этих домов, но старинная архитектура была его студенческим хобби, к которому он обращался по привычке, каждый раз узнавая что-то новое о той или иной старинной постройке, какую встречал, проходя или проезжая по неизведанным улицам. Он считал, что каждый уважаемый гражданин был обязан интересоваться всеми достопримечательности своего города, чтобы, при необходимости, вспомнить и рассказать о них в максимальных подробностях. И хоть он не был коренным петербуржцем, все же стремился соответствовать, стараясь перенимать привычки и поведение законного населения. А понаехавшую лимиту, использующую город, как перевалочный пункт или для улучшение собственного благополучия, Северин презирал.