Пока вечность не разлучит нас (СИ)

Он продолжал еще что-то говорить; Арагорн ему что-то ответил; «виновник» произошедшего, Эомер задумчиво молчал... На Леголаса, стоящего у окна, казалось, никто не обращал внимания. А, может, осознанно не вовлекали в разговор, явно догадываясь о его чувствах к Эленриэль. По крайней мере, Арагорн точно был в курсе происходящего.

Леголас был ему благодарен уже хотя бы за то, что Арагорн не лез к нему с дурацким сочувствием, от которого, как известно, в таких случаях становится только хуже.

... Леголас как в тумане помнил тот момент, когда Эомер сказал всем, что увидел в палантире – в первые несколько секунд, показавшихся вечностью, до него даже не дошел смысл сказанного военачальником. Эленриэль, Саурон, палантир... Как она, эта хрупкая ранимая эльфийка могла быть связана с Темным Властелином?!

Все взгляды тотчас же обратились на Эленриэль, беспомощно стоявшую посреди зала, безвольно опустив руки и застывшую, словно каменное изваяние.

– Какого черта здесь происходит? – голос Арагорна эхом разнесся по залу.

А она все стояла и молчала.

Эомер все так же с ненавистью смотрел на Эленриэль, но этот взгляд, казалось, совсем не трогал ее.

В тот момент ее лицо показалось Леголасу каким-то чужим, точно что-то неуловимо изменилось в ней, стоило Эомеру произнести свою изобличительную тираду.

– Ну! Что ты молчишь?! – Леголас схватил ее за плечи и тряхнул с такой силой, что Эленриэль едва удержалась на ногах. – Говори! Оправдывайся!!! Я поверю тебе!

Она по-прежнему молчала.

Леголас разжал руки и отпустил ее.

– Так, значит... Это правда?... – услышал он свой собственный голос. – Да, – Эленриэль нашла в себе силы не отвести взгляд и смотрела ему прямо в глаза. – Это правда. – Все ясно, – каким-то безразличным голосом ответил он. – Ты и Саурон придумали отличный план. И актриса из тебя вышла прекрасная.

Снова воцарилась тишина, а потом Теоден отдал приказ арестовать ее. Эленриэль будто очнулась – кричала, вырывалась, умоляла позволить ей все объяснить, но все, чтобы она ни сказала, уже не имело значения. И худшим во всем этому безумии было то, что Леголас даже не мог на нее разозлиться, не мог возненавидеть, осознавая, что она предала и подставила их всех. Исподтишка вела свою игру и, наверное, сумела бы погубить их, не додумайся Эомер ослушаться приказа и заглянуть в этот чертов палантир, будь он неладен.

Леголас знал, догадывался, что она что-то скрывает, и тайна эта, наверняка, не слишком приятная, раз Эленриэль всячески избегала разговоров о прошлом, но даже в страшном сне он не мог представить такого поворота событий. Все остальные сейчас задавались вопросом – ОТКУДА у Темного Властелина могла взяться дочь, и почему о ней никто ничего не знал, хотя, последнее, как раз таки вполне объяснимо. Леголасу было наплевать на все это – важное для окружающих, для него было несущественным по сравнению с тем, что та, которой он доверял и, наверное, успел полюбить, предала его. Эомер сказал, что надо бы радоваться, что правда открылась сейчас, а не много позже, и, наверное, он был прав, но Леголас, как ни стыдно, было ему признавать, предпочел бы умереть, пусть даже и по вине Эленриэль, но так и не узнав этой мрачной правды.

– Что ж... – Теоден, наконец, взял слово – это неприятное открытие не должно выбить нас из колеи. Завтра мы уходим на войну, и не может быть ничего важнее этого. Если мы победим и вернемся, леди Эленриэль будет ждать справедливый суд, на котором мы и решим ее дальнейшую судьбу, а пока мы не можем позволить себе думать об этом. – А что если с ее помощью воздействовать на Саурона? – предложил один из доверенных командиров Теодена. – Выдвинем ультиматум – отступление в обмен на жизнь его дочери. – Это низко, – резко ответил Арагорн. – Пойти на это, значит, уподобиться Саурону, да и не согласится он. Скорее, еще больше озвереет. Вряд ли даже жизнь дочери ему дороже, чем власть над Средиземьем. Так что подобное недопустимо. – Я вот только одного не пойму, – задумчиво сказал Эомер, – почему тогда, в Хельмовой Пади, когда у нее была возможность подставить нас, она этого не сделала? Она могла, к примеру, пустить орков в пещеры, где были женщины и дети... Прихлопнуть под шумок кого-нибудь из нас, наконец... – Стало быть, поджидала более удобного момента, – предположил Теоден. – Но, как я уже сказал, обо всем этом мы спросим у нее на суде, когда вернемся с войны. И на сегодня наше собрание я объявляю закрытым. Все свободны. У вас есть несколько часов, чтобы отдохнуть, а на рассвете мы выступаем.

– И что мы будем делать теперь? – Астарта подбросила в догорающий костер еще один пучок хвороста.

Пламя вспыхнуло и разгорелось ярче.

– Будем придерживаться старого плана, – пожал плечами Боромир. – Пойдем до Рохана пешком. Конечно, из-за всей этой беготни по пещерам мы немного сбились с пути, но выхода у нас нет. – Мне как-то тревожно... – Астарта впервые за все время поделилась с ним переживаниями.

Боромир усмехнулся.