Пока вы оба будете жить

Президентом Университета Рэмси был мужчина лет шестидесяти. Он пришёл в это учебное заведение из колледжа в Бостоне и председательствовал там только с начала сентября. Он в любом случае не узнал бы фотографии, которые показал ему Карелла, но вежливо посмотрел на них, затем покачал головой и предложил Карелле просмотреть старые выпуски школьного ежегодника. Он позвонил своей секретарше, и она повела Кареллу в университетскую библиотеку, где хранились копии ежегодника, начиная с года основания университета.

„Это дело об убийстве или что-то в этом роде?“ — спросила секретарша. Это была дерзкая блондинка лет двадцати пяти, одетая в юбку, которую Карелла счёл бы коротковатой для академических залов.

„Нет, это не дело об убийстве“, — сказал он.

„Что же тогда?“

„Просто обычное расследование“, — сказал он.

„Ох“, — сказала она, явно разочарованная. — „Я подумала, что это может быть что-то захватывающее.“ — Она многозначительно пожала плечами, а затем прошлёпала по библиотеке на своих высоких каблуках, оставив Кареллу одного в гулкой комнате.

Его работа была бы проще, если бы он знал точный возраст этого человека, но он, конечно, этого не знал. Судя по фотографиям, они оценили его возраст где-то между двадцатью пятью и тридцатью годами. Двадцать два года — это средний возраст, в котором студенты в Америке оканчивают колледж, и обычно есть два выпускных класса — один в январе, а другой в июне. Карелла не хотел терять времени. Он взял приблизительный возраст — тридцать лет — и вычел из него двадцать два, получив восемь. Именно с этого он и начал, с ежегодников, опубликованных восемь лет назад. Он нашёл их на полках, на которые ранее указала секретарь президента, и снял как январский, так и июньский номера. Начиная с январского выпуска, он медленно листал страницы, осознавая, что восемь лет назад этот человек, возможно, выглядел совершенно по-другому и не желал пропустить его ни в коем разе. Ни в январских, ни в июньских ежегодниках он не нашёл никого, похожего на этого человека.

Терпеливо он начал продвигаться дальше в выпусках за последующие годы.

Он знал, что ему, возможно, придётся просмотреть шестнадцать ежегодников — по два выпуска в год в течение восьми лет, охватывающих возможные даты окончания учёбы для мужчины, которому сейчас было где-то между двадцатью пятью и тридцатью годами. Карелла был готов тщательно изучить все шестнадцать ежегодников, и, если он ничего не найдёт ни в одном из них, он был готов просмотреть каждый проклятый ежегодник на этих полках. Но, как оказалось, ему не пришлось провести в школьной библиотеке и получаса.

Звали этого человека Клаус Шейнер. Он получил высшее образование шесть лет назад, то есть его нынешний возраст — двадцать восемь лет, оказалось, их первоначальная прикидка была неплохой. Он был членом Хорового клуба (хоровая группа в США, исторически состоящая из мужских голосов, но иногда также из женских или смешанных голосов, которая традиционно специализируется на исполнении коротких песен трио или квартетами — примечание переводчика) и Общества чести (группы в университетах США на основе академических успехов, лидерства, прилежания и характера — примечание переводчика), был избран в Фи Бета Каппа (старейшее почётное студенческое общество, изначально братство, в США, основанное 5 декабря 1776 года, общественная организация студентов высших учебных заведений — примечание переводчика) на первом курсе и был президентом Немецкого клуба. Как это было принято в некоторых ежегодниках колледжей, за строгим списком студенческих достижений Шейнера следовал куплет. Куплет гласил: Клаус классный, Клаус крутой, Клаус учится в медицинской школе, скальпель у него в руке.

Он пытался заняться с ней сексом, но потерпел неудачу, и теперь он сердито поднялся с кровати и сказал: „Наденьте нижнее бельё! Вы шлюха? Вы такая?“ И смотрел, как она подняла длинное свадебное платье и надела белые трусики с кружевными краями, единственную одежду, которую он ранее попросил её снять.

„Вы не обязаны отвечать“, — сказал он. — „Я знаю, кто вы, знаю уже давно.“

Она ничего не ответила.

„Полагаю, вы во мне разочарованы“, — сказал он. — „Такая, как вы, которая знает так много мужчин. Полагаю, моё выступление было неудовлетворительным.“

Тем не менее, она опять ничего не ответила.

„Знали ли вы таких, как я?“ — спросил он. — „С вашим опытом, знали ли вы других, кто не смог выступить?“

„Я хочу, чтобы вы меня отпустили“, — сказала она.