Пока живешь...

Александр Дольский ПОКА ЖИВЁШЬ...

ПОКА ЖИВЁШЬ...

Так хочется, пока живешь на свете,
наслушаться прибоя и скворцов,
настроить фантастических дворцов
и не бояться быть за них в ответе,
на громкие слова слывя скупцом,
не замечать обиды и наветы,
а если и придется быть купцом,
иметь в кармане ветры да планеты,

быть добрым сыном, правильным отцом,
усвоить суть свободы и запрета,
быть искренним, как в час перед концом,
и не жалеть о том, что не был где-то,
вставать с постели задолго до света,
распознавать по взгляду мудрецов,
не приставать с наукой и советом
и научиться жить в конце концов,

и, вспоминая дом с резным крыльцом,
задуматься от детского ответа,
не злить ни стариков и ни глупцов
и верить в сны и добрые приметы,
с гармонией, палитрой и резцом
играть свободно формой, звуком, цветом,
но никогда ни правдой, ни лицом,
и брать за все душой, а не монетой.
Так хочется, пока живешь на свете...

«Я ИСТИНУ ЛЮБЛЮ ВНУТРИ...»

Я истину люблю внутри,
внутри сосуда из моих понятий.
Она еще не познана — смотри,
смотри, как сфера формы вся помята.
Ты видишь — это тяжкое зерно
дает росток со стрельчатым побегом.
Из плоти он взойдет и все равно —
на пораженье или на победу.
Как солнца луч, попавший на ладонь,
побег мне в сердце тычется с доверьем.
До срока хорони в себе огонь,
храни тоску по правде в подреберьи.
Еще пока и взгляд, и разговор
жонглируют различными вещами,
но, выйдя на космический простор,
та истина тебя порабощает.
И вот тебе уже покоя нет —
произнесенному всегда живем в угоду.
Ты раб философических тенет,
которые тебе сулят свободу.

«КОГДА ТЕБЕ ОПЯТЬ И ПУСТО И ПЕЧАЛЬНО...»

Когда тебе опять и пусто и печально,
в глазах покоя нет, а в мыслях высоты,
ты вспомни, что в тебе нет боли изначально,
а только трение мечты и суеты.
И если слезы есть — старайся в одиночку
их выплакать сперва, и к людям не спеши.
И мужество не в том, чтобы поставить точку,
а чтобы претерпеть рождение души.

И если так с тобой случится не однажды,
то с каждым разом легче будет этот миг.
Жестоки чувства одиночества и жажды,
но страшно — если ты к ним вовсе не привык.
Досадно — если ты, надеясь на подспорье,
в ответ не получил желанной сослезы.
но в сотню раз страшней, когда, испив от горя,
в чужую исповедь ты смотришь на часы.

И если нет того, о чем мечтал вначале,
и про высокий путь гаданья не правы,
люби все то, что есть,— и страхи, и печали,
и труд обычный свой, и вздохи, и увы.
И меры счастью нет, и смысла в обладаньи —
все сквозь тебя, как космос протечет.
И оправданье жизни только в состраданьи,
в желаньи размышлять — другое все не в счет.

ЯЗЫК