Пока живешь, душа, люби!..

Циклы «Я рождаюсь вот здесь…» и «По разломам военной земли» написаны в 1983—87 годах. Циклами они не задумывались. Стихотворения создавались в разные годы, на самом деле их гораздо больше. Подборки составлены мной, чтобы помочь читателю проследить жизненный и творческий путь.

По ним видно, как быстро рос поэт. Стихотворение «Ветераны» относится к 1983 году. Оно эмоционально и искренне, но еще достаточно традиционно, плакатно:

За надежды,
Что были до мая,
За убитых и проклятых нас
Я уже никогда не снимаю
Окровавленных
Дней ордена…

Хотя… стоп! Уже здесь есть строчка, резко нарушающая общепринятое в те годы восприятие итогов войны: «За убитых и проклятых нас…»

Роман Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» был опубликован в начале девяностых годов. Но «Предвестный свет», откуда взято стихотворение «Ветераны», вышел в 1985. Получается, что Астафьев и Сопин, каждый в своем жанре, шли в сходном направлении.

В 1987 году мысль углубляется, а краски сгущаются, становятся мрачнее:

Так народится гриб-гибрид,
Зачатый страхом и пороком.
И мост Истории сгорит,
Края обуглив
Двум дорогам…

Поэт будет заглядывать в Историю не только бесстрашнее и глубже, но и мудрее.

Я по крику,
По хрипу,
По шепоту
Различу своего и врага… —

пишет он о себе — подростке военного поколения. Несколькими годами позже:

На стон своих я отозвался,
Затем услышал крик чужих.

А потом — вообще:

… Бой отгремел.
В подлунном мире
Ни белых, ни большевиков.

Подобно Марине Цветаевой, он любит жизнь прощанием. Он и в жизни все время чувствовал себя на краю, от лирического: «Стою над обрывом. Улыбчиво плачу о чем-то…» — до трагического:

Здесь жаждал я воли!
И вот от немыслимой воли
Как будто у края
Разверстой завис полыньи.

И я в семейной жизни часто чувствовала возможность близкой разлуки навсегда…

Хорошо зная строчки:

Дай силу, мысль моя, заступница,
На самом смертном в жизни рубеже!

(2003 год)

— я открыла изданный двадцатью годами ранее «Предвестный свет» и даже с некоторым удивлением прочитала почти то же самое:

… Так много здесь прошло бесследно
На этой горестной земле,
На рубеже моем последнем…

Ощущение созрело уже тогда и не отпускает, но с годами становятся более выразительными поэтические средства.

И еще одна особенность, которая сопровождает практически все творчество Сопина. Я иногда его спрашивала: «Как ты пишешь?» — «А я вижу то, что пишу. Смотрю и описываю». Но, находясь мысленно в прошлом, он всегда знает, чем все это кончится и дает оценку, как правило, жесткую. Нежность обрывается трагедией:

Гляну в зеркало.
Вздрогну.
И сам от себя отшатнусь…

Он почти всегда смотрит на события с двух точек зрения: из прошлого и настоящего, иногда из будущего. Это делает стихи объемными, рождает стерео-эффект.

Интересно, что в его стихах мало столь любимого всеми пишущими обращения к раннему детству. Это, конечно, не значит, что у маленького Миши не осталось довоенных впечатлений. Но 1941 год дал такой резкий облом, что поэт обозначит другую дату своего рождения:

«Я рождаюсь вот здесь, в сорок первом…»

И самого начала войны в стихах нет. В сорок первом мальчику уже десять лет; наверняка он слушал военные сводки, участвовал в проводах на фронт. И все же для ребенка это пока достаточно абстрактно. Он рассказывал о первом настоящем эмоциональном потрясении: по степи разбегаются кони. Это начинались бомбежки:

Вбирает даль,
Распахнутая настежь,
Безумный бег,
Срывающийся всхлип.
Им несть числа!
Ночной единой масти
Исход коней
С трагической земли…

(«1941»)

И снова появляется двойное зрение:

Я жив еще.
И до конца не знаю,
Как это все
Пройдет через меня.

Мальчик, конечно, не знает — разве что тревожно предчувствует. А автор знает очень много…

В войну, в двенадцать лет, в деревне, были написаны первые стихи, от которых запомнились две строчки: