Покаяние

— «Сын мой! Словам моим внимай, и к речам моим приклони ухо твоё», — обращаюсь к тебе словами Соломона.

— Я весь внимание, дружище…

— Твоя витиевато–пафосная речь, сдобренная куплетом Омара Хайяма — следствие «Бисера», большую часть которого ты изволил выкушать. А что сказано по этому поводу в Святом Писании? Знаешь?

— Любопытно услышать…

— Не смотри на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше… Впоследствии, как змей оно укусит, и ужалит, как аспид… Притча Соломона, сына Давидова, царя Израилева… Глава двадцать три, стих тридцать два.

— Хочешь удивить меня эрудицией? Совет приму к сведению, ибо в Святом Писании сказано: «Золотые яблоки в серебряных прозрачных сосудах — слово, сказанное прилично». Глава двадцать пятая, стих семнадцать… Как я тебя? Мы тоже, дружище, не лыком шиты… Ещё? Пожалуйста: «Приятная речь — сотовый мёд, сладка для души и целебна для костей». Глава шестнадцать, стих двадцать четыре… А не заказать ли нам ещё бутылочку винца? Как считаешь, дружище?

— И ты будешь, как спящий среди моря и как спящий на верху мачты… Глава двадцать три, стих тридцать четвёртый…

— Мне говорят: «Хайям, не пей вина!»
А как же быть? Лишь пьяному слышна
Речь орхидеи нежная тюльпану,
Которой мне не говорит она!

Ухмыляющееся, улыбчивое лицо, раскрасневшееся, выражающее мягкость, приветливость, добродушие. По нему не определишь количество выпитого спиртного. Речь связная, язык не заплетается, как у большинства любителей «посидеть, поговорить за бутылкой» Умение друга оставаться после выпивки опрятным и корректным импонировало мне. В противном случае наша дружба, предопределившая мою дальнейшую жизнь, не состоялась бы, потому как я нутром не переношу выпивох, стряхивающих пепел в салат, бросающих окурки в рюмки и несущих всякий пьяный вздор.

Кстати, правило «знать меру», не напиваться «до чёртиков», заметно повышало наш имидж в глазах дам.

Однажды мы встречали Новый год шумной компанией в одной из квартир Моргородка. Не знакомые друг с другом гости постепенно сбивались в пары под мелодии танго и хлопанье пробок «Шампанского».

Два военно–морских лётчика несравненно выделялись среди всех формой, выправкой, статью, галантностью, изысканностью манер и приятной наружностью.

Один из них — белокурый балагур с шелковистой шевелюрой, удивительно похожий на поэта Сергея Есенина, веселил присутствующих остроумными шутками, элегантно танцевал.

Другой — черноволосый сердцеед с греческим профилем и с орденом Красной Звезды, прекрасно играл на гитаре, пел, читал стихи Булата Окуджавы.

Лётчики танцевали с двумя самыми роскошными дамами — с хозяйкой квартиры — пышноволосой женой торгового моряка, ушедшего в дальнее плавание, и её вдовой подругой, обладательницей шелковистой русой косы.

Женщины не сводили безумно–влюблённых глаз с летунов. Охали, ахали, откровенно вздыхали. Во время танцев таяли в объятиях рыцарей неба словно шоколадные конфеты в тёплых ладонях.

— Покорители заоблачных высот не оставляют нам шансов. Не пора ли пойти на этих асов в лобовую атаку? Как считаешь, дружище? — наклонился к моему уху Виктор.

— Шансы всегда есть. Вариант первый: вызвать конкурентов на лестничную площадку и набить им морды.

— Не сомневаюсь, что чужие изорвать мундиры о русские штыки ты всегда готов, но грубое битиё изысканных кавалеров не найдёт одобрения у поклонниц авиации. Более подходящим считаю уже испытанный вариант второй: напоить противников до умопомрачения и без хлопот избавиться от них.

— Способ надёжный, хотя и коварный…

— Не будем терять время, дружище. Ввожу в штопор блондина, а ты сбиваешь гитариста.

Незаметно оттеснив от лётчиков других гостей, мы подсели к ним, завязали разговор, прерываемый фразами:

— Выпьем за славных соколов!

— За чистое небо!

— За равное число взлётов и мягких посадок!

— За морскую авиацию!

— За содружество авиации и флота!

— За рыцарей воздушных просторов!

— За прекрасных дам!

Пилоты дружно выпивали по полной стопе, закусывали, тыча вилками невпопад, недоумённо таращились:

— А вы…Что же… не вып… Не вып–пили?

— Да не пошла что–то…

— Мор–ряки … по эт–той части… против нас, летунов, слабаки.

— Да куда нам до вас… Давай, за тех, кто сейчас в небе Отчизны охраняет наш мирный покой!

Потерявшие контроль над собой крылатые «господа–ахвицера» уже не замечали, выпивали мы вместе с ними или нет. «Укушамшись», осоловело и тупо глядели в пространство, ничего не видя перед собой. Шатаясь, выбрались из–за стола, цепляясь за скатерть, роняя бокалы. Гитарист, опрокинув стул, в крутом пике влетел в кухню, схватился за дверной косяк.

— Лёша, вам дурно? — проявила сочувствие хозяйка. В ответ чернявый любимец женщин тоскливо посмотрел по сторонам, поднял крышку на кастрюле с винегретом, обильно рыгнул в неё и закрыл.

— Ай, что ты наделал?! Нажрался, как свинья! Пошёл вон отсюда! — толкала его взашей женщина.