Покаяние разбившегося насмерть

– Короче, он каким-то образом умудрился сфотографировать нас с Селин во время нашей м-м-м… Во время нашего свидания. Натуральная порнография, – его лицо исказилось брезгливой гримасой. – Всего в том конверте было три снимка. На каждом с обратной стороны был «автограф» автора: «Из архива Николя Петрю» и роспись. А на одном было накарябано карандашом, что я должен предоставить автору за снимки кругленькую сумму и номер телефона, по которому следовало созвониться с ним, чтобы договориться о конкретной дате встречи.

Франсуа, гордо вскинув голову, в очередной раз попытался усмехнуться, и в очередной раз усмешка получилась кислой.

– Неплохо, как вы думаете? Почему-то я стопроцентно уверен, что это был их совместный с Селин бизнес! Потому я и не собирался приходить на концерт хора, хотя она специально пришла к «Садам», чтобы лично меня пригласить. При этом нахалка вела себя так, словно ничего такого не произошло.

Тут было, о чем подумать – во всем этом деле с убийствами был еще и шантаж. Я разглядывал румяное лицо рассказчика.

– Полагаю, вы рассказали Селин о шантаже? Что она сказала вам на счет тех снимков – каким образом малыш Нико сумел вас заснять?

Он вновь скроил брезгливую гримасу.

– Она даже не удивилась! А говорила то, что обычно говорят в подобных случаях профессиональные интриганки: честно округляла глаза, клялась, что понятия не имела, что нас кто-то снимает, что, возможно, она забыла запереть дверь, а негодник Нико этим воспользовался в своих корыстных целях и установил свою мини-камеру… И все в том же духе. Но я уверен…

Я вежливо улыбнулся.

– А вы уверены, что это не вы убили негодника Нико? Он начал шантаж, а всем известно: аппетит приходит во время еды, шантаж никогда не завершается. Согласитесь, в подобных обстоятельствах для вас наилучшим решением проблемы было попытаться избавиться от шантажиста.

Франсуа смотрел на меня ошарашенно, словно я обвинил его в ужасном убийстве без малейшего на то основания.

– Боже мой, как вы можете… Мсье Муар, клянусь, я никого не убивал! И потом, зачем бы я стал убивать остальных волхвов? Я ведь даже не знал никого из них, разве что видел на сцене.

Из розовощекого парень в одно мгновенье вновь отчаянно побледнел. Я усмехнулся и нарочито равнодушно пожал плечами: очень легко объяснить, как одно убийство перерастает в тройное.

– Вам не обязательно было их знать. Молчун Мишель запросто мог увидеть, как вы зарезали Нико в сквере; собственно, они могли работать на пару – Мишель подстраховывал приятеля, когда тот шел за выкупом… Вам пришлось срочно убить и Мишеля, устроив парней на одной скамейке… Но всему этому мог запросто стать невольным свидетелем и третий волхв – допустим, Пьеро вышел покурить в сквер и застал вас как раз за рассаживанием мертвецов на скамейке. Старик испугался, побежал. Пришлось вам побежать за ним, чтобы благополучно прикончить у входа в офис «Садов»….

Потрясенный моей стройной версией Франсуа попытался в свою очередь равнодушно усмехнуться, но вместо усмешки слезно всхлипнул.

– Вы только что говорили про четвертый труп, обнаруженный сегодня утром. Знать не знал ту самую медсестру – как ее там? И зачем, в таком случае, я убил совершенно неизвестную мне девушку?

Я пожал плечами.

– Вам также совершенно не обязательно было знать ту медсестру из клиники центра. Полагаю, она была среди зрителей на премьере спектакля в тот самый день. Все это похоже на жутковатую кровавую карусель: медсестра ведь тоже могла увидеть вас в роли убийцы и, если даже не хотела шантажировать, то просто пригрозила, что сообщит все в полицию …

Франсуа попытался, собрав все свое мужество, восстановить статус-кво: он сжал кулаки и улыбнулся почти с достоинством.

– Повторяю, мсье Муар: я никого не убивал. Да, признаю: тому, кто совершил эти убийства и, в частности, убил мерзкого Нико, я благодарен – он избавил меня от шантажиста. Я просто не представляю, где и каким образом достал бы деньги, чтобы расплатиться с ним. К тому же, как вы только что отметили, Нико точно не остановился бы на единственном денежном «подарке», так что, в конце концов, мне пришлось бы признаться дорогой Иветте в том, что я ей по глупости изменил. Уверен, в итоге это привело бы нас к разводу.

Он нервно усмехнулся и шумно перевел дыхание, почти молитвенно сложив ладони у груди.

– Но подумайте сами: снимков я так и не получил, понятия не имею где, на каких флешках и компьютерах они хранятся. Так что опасность для меня все еще существует. К чему в таком случае, мне было убивать Нико? И вообще: спросите у отца моей жены – я не переношу даже вида крови! Не могу зарезать и курицы. Все семейство Иветты презирает меня за это …

Произнеся этот взволнованный монолог, Франсуа стоически поджал губы, чтобы не разрыдаться, поднялся и, не попрощавшись, бросился вон из кафе. Сами понимаете, я не кинулся за ним вслед – от мсье Шюни я получил всю возможную на данный момент информацию.

Глава 12. Версии прессы