Показания поэтов

ну вот, я тебе посылаю, как обещал, Драшковича. Я несколько раз перечитывал книгу, потому что меня особенно задели исторические экскурсы и вообще мало кто из писателей берётся лезть в такую кровавую головоломку, как этот серб. Очень забавно, что роман написан там же и тогда же, что и «Хазарский словарь»: во всяком случае, он мне нравится намного больше последнего, и к чёрту литературу. В конце концов, не так уж важно, насколько тут «достоверны» необыкновенная густота происходящего (когда люди рассуждают о том, что было в их городке сорок, сто или пятьсот лет тому назад, как будто это было вчера) и чудовищный документализм всего этого: читается убедительно, в чём я удостоверился, как говорил, по сравнению с моим несчастным французским романом. Эта книга – «Англичанин, описываемый в закрытом замке» – за которой я долго охотился, тоже ничего. Всё дело происходит вскоре после войны в старинном форте на побережье Бретани, который поразительно напоминает по описанию Форт Александр «Чумной» в Кронштадте и в конце, разумеется, взлетает на воздух. (Я могу объяснить это сходство тем, что наш знаменитый «Чумной Форт» был выстроен по образцу Форта Боярд в Ла Рошели и представляет собой впечатляющую круглую башню, вырастающую из моря.) Некий удалившийся от мира английский аристократ устраивает там изощрённые, кровавые и, словом, упоительно-отвратительные праздники. Мандиарг божится, что читавший книжку Пазолини кое-что взял оттуда для своего «Сало». Книжка посвящена памяти «Тайного общества почитателей Бёрдсли», которое составляли сам Мандиарг и Ханс Беллмер – выполнивший, кстати, иллюстрации к первому изданию… Но каково читать садистический роман, автор которого признаётся, к тому же, что всё выдумал, и слава Богу – по сравнению с правдолюбивым произведением бородатого славянского гения… Когда я перечитывал «Нож», я не мог отделаться от одного замечательного «стамбульского» рассказа Родити. Герой, армянин, живущий в Стамбуле, тянет деньги из своих американских родственников, которым жалуется на притеснения, и содержит у себя мужской бордель, где приторговывает «непристойными и головокружительными садистскими рисунками, изображающими турецких солдат и матросов – голые, хотя в фесках, сапогах и ремнях, они истязали и насиловали голых же мальчиков и девочек <нрзб> все они были будто карикатурными свидетельствами резни, и на некоторых из них кровожадные злодеи всё ещё совокуплялись с обезглавленными или изуродованными трупами своих малолетних жертв». Родити, кстати, знал, что пишет. Он сам был очень тонким знатоком и коллекционером порнографии (как и многие сюрреалисты) и не мог не знать, а может быть, даже владел несколькими рисунками Готфрида Зибена. Это был художник, который в начале века путешествовал по Югу России, по Кавказу и по Балканам. В 1909 и в 1926 году он под псевдонимом издал в Германии свои порнографические рисунки о зверствах турок. В 1932 году один из советских резидентов в Праге купил такой альбом по заказу Сталина… Этот факт, о котором я прочёл в книге Орлова, когда-то вдохновил меня на рассказ, начало которого я сжёг вместе с другими бумагами прошлой осенью. Это должен был быть апокрифический эпизод из той охоты за людьми и документами, которую вели гебисты в тридцатых годах и в которой столь «прославились» Эренбург, муж Цветаевой, Плевицкая и Вертинский. Речь шла о некоем компрометирующем большевиков документе, который на деле оказывается грандиозным порнографическим опусом, богатым материалом которого были гражданская война и лагеря. Я до сих пор не без удовольствия вспоминаю это сочинение и не оставил мысли его возобновить когда-нибудь… В общем, я наворочал столько слов, просто чтобы передать тебе всё богатство моего впечатления последних дней. Что же касается Драшковича, то поскольку я читал и его более поздний роман, «Ночь генерала», посвящённый вождю четников Драже Михайловичу, я могу предположить отчасти, почему его такое особенное внимание привлекли именно потурченцы, а не хорваты (и слава Богу, а?)… Магомет-Ульян, как его называл наш дорогой Вагинов, по-моему, волнует его больше всех в конечном итоге. Я думаю, что «Ночь генерала» тебе бы не понравилась, хотя я так просто плакал, когда читал. Самое занимательное во всех этих книгах, конечно, то, что их автор всерьёз рассчитывает стать сербским президентом. Такое вот «тотальное искусство». Во всяком случае, степень «правоты» Драшковича и определяется, на мой взгляд, тем, что вкус к политике подавил в нём задатки «божественного маркиза». Ну и хватит о нём.

Не грусти и хрусти купюрами,

    твой ВК