Покемоны и иконы

Что мне было ему ответить? Да и стоило ли вступать в дискуссию? Вопросы этого фээсбэшника исходили словно от моего отца: «На какую ещё ты улицу собрался? А ты по дому что-то полезного сделал? Ходишь только жрешь и срёшь, никакой пользы. Я на тебя горбачусь, а от тебя никакой благодарности». Когда отец напивался, я всегда старался улизнуть из дома, шатался до полуночи, чтобы потом тихо и незаметно вернуться и лечь спать.

Когда мне тяжело и неуютно, я всегда стараюсь убежать от того места или от тех обстоятельств, что меня гнетут. Глупо терпеть. Но и глупо бороться, когда силы неравные. Может, это и малодушие с моей стороны, но у меня, если хотите, такая философия: убежать, подумать, всё взвесить, а потом решить, как быть дальше. Не знаю, но в отношениях с отцом такой подход всегда помогал. Когда я возвращался домой, отец уже спал. Весь удар на себя принимала мать, ей приходилось выслушивать его пьяный гундёж и поливание грязью – меня, её и всего на свете.

Фээсбэшника позвал кто-то, он оставил меня, так и не дождавшись ответа. Я сидел на бордюре за «уазиком», на котором меня привезли. Омоновцы в основном разошлись кто куда, ходили мимо меня, не обращая никакого внимания. Тех офицеров, что проводили обыск в моей квартире, поблизости не было. Оглядевшись, я прикинул, что до ворот было метров двадцать. «Если я пройду за «бобиком», а потом за тем чёрным джипом, то расстояние сократится ещё на десять метров. Потом надо будет спокойно выйти на улицу, а там останется перебежать через дорогу и скрыться в проулке, – план побега мгновенно созрел в голове. – Если меня остановят, то скажу, что просто решил промяться по территории, в конце концов, меру пресечения мне ещё никто не избирал, а наручники сняли». Как я буду действовать дальше, я тогда не представлял, но решил, что интуиция подскажет, думал, что пару дней перекантуюсь у друзей, встречусь с адвокатом, попробую за это время обналичить деньги, что висели в крипте.

Тогда я ещё не знал, что в здание нас не впускали, потому что во всех свободных кабинетах допрашивали моих друзей. В офисе уже был проведен обыск и изъяты все компьютеры.

Свой синий пакет я поставил так, чтобы он был виден из-за автомобиля. Выглянул: два омоновца, видимо, оставленные сторожить меня, разговаривали на крыльце, водитель бобика

сидел в машине с открытой дверью, офицер, что был на обыске, совсем рядом разговаривал по телефону. Больше никого. Я поднялся. Спокойным шагом прошёл мимо «уазика» и скрылся за полностью тонированным джипом. Ещё секунда – и я уже двигался в сторону открытых ворот. Лоб покрылся испариной, пальцы липли друг к другу, а подмышки источали холодный запах страха. Мне хотелось оглянуться, оценить обстановку, но делать этого было нельзя. Надо было двигаться настолько медленно и уверенно, чтобы казалось, будто я гуляю. Но в то же время необходимо было двигаться настолько быстро, чтобы не успеть попасться кому-нибудь на глаза.

Шаг. Два. Три. Пять. Десять. Двенадцать. Вот я уже у ворот. Я наклонил голову и исподлобья посмотрел по сторонам. Никаких движений. Завернул за ворота и только тогда оглянулся. Всё было чисто и тихо. Что есть мочи я пробежал метров десять и, уловив достаточное для броска расстояние между машинами, резко повернул направо – через дорогу. Пересек неширокую улицу, добежал до угла дома со сталинскими ампирами и, схватившись за угол обшарпанного серо-жёлтого фасада, скрылся в переулке. Я бежал изо всех сил. Моя мантия развивалась, и я был похож на ужас, летящий на крыльях ночи. Со стороны это должно было быть довольно смешно.

Но мне было не до смеха. Паспорта у меня с собой не было. Телефон изъяли ещё при обыске. Деньги тоже. Если Ирка и сунула мне что-то в одежду, то всё осталось в синем пакете. Я бежал в никуда. Прошлое у меня было сомнительным. Будущее – ещё более неопределенным…

13. Допрос

«Соколов! – меня вдруг окликнул фээсбэшник, от неожиданности даже подкосились ноги. – Говоришь, в рай не веришь? Тогда добро пожаловать в ад!»

Я поднялся с бордюра, взял свой пакет и поплелся ко входу.

«Ну что, отпираться тебе смысла нет, ведь всё есть в ВКонтакте, на Ютубе, – следак с идеально ровным и лысым черепом поднял глаза от протокола и пристально посмотрел на меня, – поэтому просто скажи, кто тебя на это надоумил? Может быть, ты исламский экстремист? Или свидетель Иеговы? От того, как ты нам всё будешь рассказывать, будет зависеть, пойдешь ли ты завтра под домашний арест или откроешь для себя новый тёмный тюремный мир. Там, кстати, народ в основном набожный, так что общий язык тебе с ними найти будет непросто».

«Я могу позвонить своему адвокату?» – уже, наверно, в десятый раз я задал свой вопрос в ответ на очередной вопрос следователя.