Покемоны и иконы

Я с обвиненьем не согласен в корне.
И спички в своей жизни не разжёг!
А к вере в общем отношусь покорно
И то, что меня судят, это шок.

Я уважаю плюрализм мнений

И множество конфессий и церквей.
Кому молиться лучше на коленях,
Лоб расшибая прямо до бровей,

А кто ладони складывает робко

И шепчет что-то Богу по утрам.
А кто кадилом взмахивает ловко,
Злых духов разгоняя по углам,

А кто-то в бубен бьёт и нервно скачет

Вокруг костра, сжигая в нём тряпьё,
А тот считает: Бог – он многозначен,
Другой – воображение твоё.

И у меня свои есть убежденья.

Я верю в то, что Бог – он Покемон.
Не то, чтобы какие-то виденья,
Общаюсь с ним всегда через смартфон.

Он очень даже с виду симпатичен,

Он озорной и радует всегда.
А если был бы Покемон статичен,
В него бы не поверил никогда.

Вот вы из текста выдернули фразу,

Что Покемон – не Бог. Допустим, так.
Но и в Иисуса же поверили не сразу,
Причем не все, и те – не просто так.

Позвольте же, ведь как своею верой

Мог чувства верующих сильно оскорбить?
А в экспертизе в качестве примера
О том причинно-следственная нить.

Как оценить всю глубину их веры?

По взгляду, может, иль по стажу лет?
А может, по иконам за портьерой?
Об этом в деле доказательств нет!

А между тем священники тирады

Глаголят нам про заповедь Христа.
Вот и проверить оскорблённых надо,
Как те их соблюдают вне Поста.

И если ты забыл дорогу к храму,

И крестик носишь лишь для красоты,
Обычным хамством отвечаешь хаму
И продаёшь иконы, как холсты,

Какие чувства я тогда нарушу?

Ведь вера нерушима и сильна!
Да, может, малость я нагадил в душу,
Так это же по дури, не со зла.

И правильно сказали адвокаты,

Ну разве экстремист я или бес?
Неужто я и точно враг заклятый?
Скорее, идиот я и балбес.

Простите, христиане, мусульмане,

И Патриарх Кирилл, меня прости.
Вы ж, Ваша Честь, пустите меня к маме
И Покемона дайте унести.

38. Приговор

«…При назначении окончательного наказания считаю возможным в отношении подсудимого назначить наказание с возложением дополнительных обязанностей…», «…при этом суд учитывает данные личности виновного…», «…данное наказание отвечает принципам законности, справедливости и гуманности…»

И вот настал последний день.

Судья, держа перед собой красную папку, начала зачитывать приговор. Читала она быстро, даже не делая остановки для вдоха. Получалось протяжно, как церковное песнопение или чтение молитвы. Одной рукой она крестила меня, молясь и отпуская мне грехи, а второй уже замахнулась топором над моей головой. Я будто оказался в Средневековье, и меня ожидала публичная казнь. Собственно, то, что происходило в суде, мало чем отличалось от суда инквизиции: меня обвиняли в ереси, священники желали сжечь меня на костре, а толпа, сочувствующая мне, всё же жаждала моей казни, чтобы сразу после неё вознести меня в мученики.