Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране

документации. А после на Исфаган стали падать здоровенные иракские ракеты класса «земля-

земля» советского производства, и местные жители обсуждали вопрос, не разорвать ли всех

«шурави» к чертовой матери?!

В результате совокупности обстоятельств, когда через пять месяцев, в марте 1988 г., я покидал

Исфаган, душа моя была совершенно спокойна, поскольку управлять делами здесь оставался

закаленный в боях Юрка Наумов, уже матерый консульский волк.

НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБ ИРАНЦАХ

Я думаю, пришло время сказать несколько слов об иранцах. Какие они?

На эту тему написано достаточное количество толковых книг. Постараюсь никого из известных мне

авторов не повторять и расскажу о своих личных наблюдениях и впечатлениях.

В древние времена центром мировой культуры на Евроазиатском континенте был Восток, где одну

из доминирующих позиций занимал Иран. К нему устремлялись взоры соседей, ему подражали, завидовали, его боялись, с ним торговали и воевали и многому, многому у него учились. Так

продолжалось тысячелетия. Это, безусловно, наложило отпечаток на современных иранцев: они

амбициозны, традиционно хорошо воспитаны, умны и хитры.

С точки зрения государственного устройства Иран до последнего столетия являлся классическим

примером восточной деспотии (да и сейчас недалеко от нее ушел), а это значит — в любой

момент можно было остаться без головы. Такое немаловажное обстоятельство тоже отразилось на

людях. До сих пор, желая удачи, они говорят: «Саее то кутах нашавад» — «Чтобы твоя тень не

стала короче».

Вероятно, отчасти в силу тех же причин иранцы чрезвычайно учтивы. Этикету и комплиментам у

них может поучиться любой дипломат. Разговор они ведут не спеша, с тактом и красноречием. В

беседе и даже споре никогда не вспылят. Это у нас способом убеждения является повышенная

интонация, у них — исключительно аргументы и логика. В разговоре с иранцем вы непременно

попадаете под его обаяние, но будьте уверены — в результате вас непременно попытаются

обмануть.

Иранцы щедры на обещания, но редко их выполняют, если это не связано с личной выгодой.

Иранцу ничего не стоит поклясться, хотя при этом он врет. Клятвы у них оригинальные. Они

никогда не клянутся собой, они клянутся вами. «Бе джане то!» — говорит иранец, что означает:

«Клянусь твоей душой!». В лучшем случае он скажет «Бе джане баче!», т.е. «Клянусь детьми!», но

пропустит обязательное по правилам персидской грамматики местоименное окончание. Таким

образом, невозможно установить, чьи это дети.

Знаки почитания в Иране соблюдаются до тонкости: старшего и гостя всегда посадят на главное

место. При их входе и выходе все встают. Угощение подают, начиная с них. Пока не справятся о

состоянии здоровья, по существу говорить не начнут. Высшие с низшими общаются

снисходительно, нередко надменно. Низшие по отношению к высшим держатся подобострастно.

Иранцы ни за что не позволят усомниться в своей воспитанности. Вы никогда не встретите от них

прямого и тем более грубого отказа. Мне вспоминается случай с собранием сочинений Владимира

Ильича Ленина на языке дари{[38]}, которое числилось в подарочном фонде генконсульства. Оно

пылилось на складе много лет и не имело никакого будущего, поскольку при слове «коммунизм» у

местных вождей рука тянулась к пистолету.

Так вот, когда в 1985 г. в результате пожара (поджога) сгорела библиотека Исфаганского

университета, я отвез сочинения Ильича в политический отдел генерал- губернаторства с просьбой

передать книжки в дар Университету... и их приняли!!! Потом, скорее всего, выкинули. Но это

потом, а развернуть меня на пороге и выгнать вместе с этой крамолой не позволило воспитание.

Впрочем, может, и не выкинули, может, и ознакомились: через много лет Костя Шувалов, будучи

уже послом в Иране, рассказывал мне, что во время встречи с Рафсанджани в его кабинете он

заметил на книжных полках произведения всех «классиков» революций — от Робеспьера до Мао.

А Рафсанджани для пустой красоты книжки на полки не ставил.

Иранцы своеобразно деликатны даже в нецензурной брани. Самое распространенное — «педар

сухте» — «отец, сгоревший в огне», подразумевает, что отец оскорбляемого человека по причине

гибели в огне не попал в рай (?!). По грубости оно соответствует русскому «... твою мать» и

употребляется в качестве как личного оскорбления, так и простого восклицания в разговоре.

Ругаются практически все, в том числе и интеллигенция, но до драк дело, как правило, не доходит.

Иранцы не отличаются особой храбростью, хотя трусами их тоже не назовешь. В беседе с

иностранцем они любят вспоминать победоносных предков, ходивших в походы при шахах Аббасе

I и Надире. При этом их не заботит, что среди тех героев собственно персов-то было раз-два и

обчелся.

Иранцы любят свою страну, хотя многие эмигрируют. Они весьма способны к восприятию

европейской культуры, делают это естественно и легко. Но, возвратившись в свою среду,

немедленно переходят к прежней жизни по форме и содержанию.

Значительная часть мужского населения занимается торговлей. С раннего утра иранец сидит в