Покер с Аятоллой. Записки консула в Иране

записям в «книге соболезнований» можно сделать вывод об отношении к нам политической

элиты страны. Возможно, такой хитрый способ получения информации где-то в других местах и

мог быть оправдан, но в Иране он представлялся совершенно излишним. Все, что здесь о нас

думали «верхи и низы», без утайки, большими буквами писалось на заборах, и самая приличная

надпись, которую мне довелось прочитать, гласила: «Смерть СССР!»

Тем не менее в течение всех траурных дней с 10.00 до 18.00 мы должны были дежурить в зале

приемов в бессмысленном ожидании посетителей. Ближе к обеду Растерянный не выдерживал:

«Все равно никто ни хера не придет! — озвучивал он наши общие мысли и, вопросительно глядя

на меня, предлагал: — Давай лучше выпьем?»

В Тегеране дела обстояли иначе, «отмечаться» к нам приезжал весь иностранный дипкорпус.

Происходило это следующим образом.

Дипломаты на машинах подъезжали к воротам, пограничники пропускали их внутрь территории.

Машины следовали по дорожкам посольского парка к главному зданию (тому самому, где

проходила Тегеранская конференция) и парковались. Гости поднимались по широким ступеням к

парадному входу. Здесь на просторной площадке их встречал один из наших младших дипломатов

(условно — атташе), он гостеприимно распахивал двери. Иностранцы входили внутрь здания и

попадали в огромный торжественный зал с большими зеркалами, золотой лепниной на стенах, высоченными потолками. В зале находился другой дипломат (третий или второй секретарь), он

делал приглашающий жест по направлению к двустворчатой двери, находящейся в

противоположном конце помещения. Пройдя через эту дверь, гости попадали во второй зал, размером и пышностью превосходивший первый. На этот раз их приветствовал кто-то из старших

дипломатов (как правило, в ранге советника) и... отправлял дальше. И только в третьем зале

гостей встречал сам посол, стоявший рядом с траурным столиком, на котором размещались

портрет в черной рамке и книга.

Первыми приезжали послы стран «соцлагеря». Они с улыбкой здоровались с атташе у входа, тепло

жали руку третьим и вторым секретарям, обнимались с советником. Войдя в траурный зал,

целовались с нашим послом, затем принимали скорбный вид, присаживались за столик, длинно

писали в книге, вставали, склоняли голову перед портретом. На выходе процедура прощания

повторялась в обратном порядке: целовались с послом, обнимались с советником, жали руку

второму-третьему секретарям, улыбались атташе, распахивающему перед ними дверь.

Ближе к полудню подъезжали послы стран третьего мира и не слишком враждебные нам

капиталисты, а за ними уже в самом конце рабочего дня послы стран — членов НАТО.

Эти не замечали атташе у входа, через раз кивали секретарям, не всегда протягивали руку

советнику. Войдя в траурный зал, спокойно здоровались с нашим послом, скорбного вида не

принимали, делали краткую запись и, не задерживаясь перед портретом, направлялись к выходу.

На этом пути процедура расставания повторялась в обратном порядке. С послом прощались без

сантиментов, с советником — за руку через раз, секретарям просто кивали, а атташе опять-таки не

замечали.

Однажды я приехал на пару дней в Тегеран, чтобы, как говорили у нас, «отписаться», т.е. передать

в Центр информацию, которую можно было отправить только шифротелеграммой. В это время в

Москве в очередной раз кто-то умер. В посольстве проходили стандартные траурные

мероприятия. Меня они напрямую не касались, я был из другого учреждения. Но случилось так, что в середине дня я проходил через ближний от входа зал, где гостей встречал мой приятель

Сережа Копейко. «Послушай, старик, — сказал он мне, — выручи! С утра здесь стою, ничего не ел, подмени на полчасика, пока я сгоняю перекусить!»

Помочь другу — святое дело. «Иди, — говорю, — заправляйся».

Я заступил на траурный пост, а Серега отправился кушать. Но не прошло и десяти минут, как мимо

меня в сторону зала, где находился посол, неожиданно побежала вереница людей.

В чем дело, что за суета?!

А ты не слышал?

А что я должен был слышать?!

Как что?! Велаяти сюда едет!!!

Вот-те раз! Сам министр иностранных дел Ирана, доктор Велаяти решил выразить

соболезнование! При нынешних отношениях — это знаковое событие! За ним, безусловно, стоит

какая-то интрига! Скорее всего, иранцам от нас что-то срочно понадобилось.

Через несколько минут из глубины парка к зданию посольства на большой скорости подкатили два

бронированных джипа. Дверцы первого сразу открылись, и из него высыпала охрана: здоровые

молодцы в камуфляже, бронежилетах, с автоматами. Они профессионально оглядели всю

территорию вокруг, в том числе и воздух. Только после этого из второго джипа вышел министр.

Доктор Велаяти, в прошлом врач-педиатр, образованный человек, каким-то образом оказавшийся

среди исламских революционеров, был в те годы бессменным министром иностранных дел и

влиятельной в стране персоной. Среднего роста, спортивного телосложения, с правильными

восточно-арийскими чертами лица, короткой аккуратной стрижкой, цивильно одетый, он внешне

приятно отличался от большинства своих партнеров по власти. Что же касалось политических